Рефлекс змеи. Дик Фрэнсис

налево, – сказал Стив.

      Мы повернули несколько раз налево, потом направо и наконец выехали на улочку. По одну сторону ее шла живая изгородь, по другую тянулись опрятные домики.

      Неподалеку впереди творилось что-то неладное. Горели огни, суетились люди. На дорожке к одному из домов стояла карета «скорой» с открытыми дверьми, на ее крыше вращался синий фонарь. Полицейская машина. Хлопали двери. Толпились любопытные.

      – Господи, – проговорил Стив, – это же их дом! Мамин и папин!

      Я открыл дверь, но он сидел неподвижно, потрясенно уставившись куда-то перед собой.

      – Это мама. Наверняка. Теперь мама.

      Судя по голосу, он был близок к истерике. Лицо его дергалось от чудовищного волнения, и глаза в отраженном свете казались огромными.

      – Сиди здесь, – деловито приказал я. – Я пойду посмотрю.

      Глава 3

      Мать Стива, вся в крови, дрожа и кашляя, лежала на софе в гостиной. Какая-то сволочь напала на нее. Нос и губы были разбиты, глаз подбит, на щеке и челюсти свежие кровоподтеки. Одежда ее была разорвана, туфли непонятно где, всклокоченные волосы торчали во все стороны.

      Я иногда видел мать Стива на скачках. Это была приятная, хорошо одетая дама лет пятидесяти, уверенная в себе и счастливая, откровенно гордящаяся сыном и мужем. В этой избитой женщине ее просто невозможно было узнать.

      Рядом с ней сидел на табурете полицейский и стояла женщина из полиции с окровавленной тряпочкой. На заднем плане маячили двое санитаров, у стены лежали раскрытые носилки. Тут же со скорбным и встревоженным видом нервно переминалась с ноги на ногу какая-то женщина, вроде бы соседка. В комнате все было перевернуто вверх дном, на полу валялись какие-то бумажки, обломки мебели. На стене были следы джема и пирожных, как и рассказывал Стив.

      Когда я вошел, полицейский повернул голову:

      – Вы врач?

      – Нет… – Я объяснил, кто я такой.

      – Стив! – воскликнула его мать. Рот ее дергался, руки дрожали. – Стив ранен. – Она говорила с трудом, и все же страх за сына новой мукой прошел по ее и так исстрадавшемуся лицу.

      – Все не так страшно, уверяю вас, – торопливо заверил ее я. – Он тут, снаружи. Просто ключицу сломал. Я сейчас приведу его.

      Я вышел, рассказал ему все и помог выбраться из машины. Он ссутулился и весь сжался, хотя казалось, что сам он этого не ощущал.

      – Почему? – беспомощно спрашивал он, поднимаясь по дорожке. – Почему? За что?

      Полицейский в доме задавал те же вопросы, как, впрочем, и все остальные.

      – Когда нас прервали, вы рассказывали, что их было двое, с чулками на головах. Верно?

      Она едва заметно кивнула.

      – Молодые, – сказала она. Это слово у нее вышло коряво – разбитые губы распухли. Она увидела Стива и потянулась к нему, крепко стиснула его руку. Он же, увидев ее, побледнел и осунулся еще больше.

      – Белые или цветные? – спросил полицейский.

      – Белые.

      – Как они были одеты?

      – В джинсах.

      – Они