Большие хлопоты. Наталья Никольская

Его все равно не вернешь.

      Я понимала, что Полина говорит все это только для того, чтобы успокоить меня, что она меня просто отговаривает, но я была ей за это благодарна. Честно говоря, мне совсем не хотелось идти на похороны Володи Шулакова: я боялась, что могу потерять сознание.

      Успокоив свою совесть Полиниными аргументами, я решила больше не возвращаться к этой теме.

      Дверь в квартиру Екатерины Павловны была не заперта. Заплаканная Лариска в черном сидела за столом и курила.

      – Здравствуйте, девочки, – поприветствовала она нас, когда мы нерешительно остановились на пороге. – Садитесь. Вы уж извините, что сижу. Такое горе! – и она зарыдала навзрыд, уронив голову на руки.

      Мы топтались рядом, не зная, что сделать или сказать. Чем можно утешить в такой ситуации? Да ничем!

      Выплакавшись, Лариска подняла голову и посмотрела на нас.

      – Девочки… Поля… У меня к вам вопрос. Вы же бывали у мамы в последнее время?

      – Я, знаешь, не была, – смущенно ответила Полина.

      – Я была, – выступила я вперед. – Вчера была. И позавчера. Гадать приходила. А вчера я принесла ей остаток денег, которые была должна. Кстати, вот, возьми, – я достала из сумки сто рублей.

      Лариска махнула рукой.

      – Мне бы очень хотелось знать, кто приходил к маме в последнее время? Кто у нее бывал часто?

      – А зачем тебе? – спросила Полина.

      – Понимаете, пропала одна очень ценная вещь. Перстень, – шепотом сказала Лариска, закуривая новую сигарету. – Безумно дорогой. Восемь бриллиантов по краям и один огромный в центре. От бабушки достался в наследство. У нас кто-то из предков женился на цыганке. Прапрадед, кажется. Это был перстень той цыганки. Он переходил к старшей женщине в роду. Мама считала, что именно кровь этой цыганки сказалась в ней, и она обладала способностью к гаданию, – Лариска грустно улыбнулась. – Перстень мама почти никогда не надевала. И хранила в таком месте, о котором практически никто не знал. Только очень близкие люди. Ясно, что маму убили из-за него. Я просто уверена в этом. И теперь хочу выяснить, кто. Но у меня совершенно нет времени. Мне сразу после похорон нужно улетать. И… дело даже не в перстне! Мне просто нужно узнать, кто это сделал. Кто убил маму?

      – Но милиция же будет заниматься этим делом, – сказала я.

      Лариска снова махнула рукой.

      – Что милиция! Милиции я не верю! Они могут просто присвоить мой перстень. Я вот о чем хотела вас, девочки, попросить… У меня больше никого в Тарасове нет. Отец давным-давно нас бросил. Друзей и подруг у меня практически не осталось. Все поразъезжались. Только ты, Оля. И ты, Поля. Вам я доверяю. И сейчас смогла убедиться в вашей честности, когда ты хотела вернуть мне деньги, которые могла и не отдавать, – Лариска повернулась ко мне. – Поэтому я хотела бы попросить вас помочь мне найти убийцу мамы.

      – Нас? – изумилась Полина. – Но почему именно нас? Мы что, следователи? Как мы сможем это сделать?

      – Насколько я знаю, у тебя муж следователь, – посмотрела Лариска на Полину. – И потом… я вас прошу это сделать не за спасибо. В общем, так.