Большие хлопоты. Наталья Никольская

меня, и сел рядом.

      – Как дела, Полина? – спросил он.

      – Да! – я отмахнулась. – Ничего хорошего! Машина вон что-то замухоморилась.

      – Тебе стойки поменять нужно, – сказал Геннадий Николаевич. – Хочешь, возьми у меня, они у Андрея в гараже лежат.

      Андрей – это сын.

      – Спасибо большое, но у меня сейчас с деньгами не густо, – вздохнула я.

      – Ну потом отдашь, как будут.

      – Спасибо, – еще раз сказала я. – Я подумаю.

      Высадив Геннадия Николаевича возле его дома и загнав машину в гараж, я поднялась к себе. Рабочий день на сегодня закончен. Теперь отдыхать. Но только я собралась расслабиться, как вспомнила, что Ольга просила меня заехать к ней помочь накрыть стол. Мне не очень этого хотелось. Этот Шулаков мне никогда особенно не нравился, и торчать весь вечер в его компании мне не улыбалось.

      Решив, что я только помогу сестре с обедом, а потом сразу уеду, я стала набирать Ольгин домашний номер. Никто не отвечал. В магазин, наверное, отправилась. Вот ведь делать нечего! И так денег нет после очередного ухода Кирилла, так еще чужих мужиков кормить!

      Я выглянула в окно. По противоположной стороне улицы с поникшей головой перся Дрюня Мурашов, тот самый, у кого из гаража мне предстояло в ближайшее время забрать стойки для автомобиля.

      Дрюня явно был немного навеселе, потому что не шел, а как-то торжественно плыл. А за ним, надвигаясь грозной тенью, разинув темную пасть, плыла огромная туча, готовая вот-вот проглотить его. Но счастливый Дрюня этого не замечал. Он вообще ничего не замечал, так как держал в руках три бутылки пива: свидетельство близкого счастья.

      Дрюня остановился, поднял голову и начал озираться по сторонам, глазея на окна. Я быстро присела. Если он меня увидит – все! Сейчас прилупит, и тогда его до вечера не вытуришь.

      Но Дрюня, похоже, выцепил своим хитрым глазом именно мое окно. И точно: буквально через несколько секунд раздался звонок в дверь в ритме «Спартак» – чемпион». Тяжело вздохнув, я двинулась открывать, так как по опыту знала, что если не открыть по-хорошему, Дрюня переполошит всех соседей, потом пойдет к ним пить чай, а уходя попросит двадцать рублей взаймы «до первой получки», хотя отродясь нигде не работал.

      – Привет, Полина! – поприветствовал меня Дрюня, будто мы расстались полчаса назад, хотя он не был у меня уже бог знает сколько времени.

      – Привет, – без энтузиазма ответила я. – ты на минутку?

      – Нет, я в гости, – ответил Дрюня, проходя в квартиру и разуваясь.

      – На что пьешь-то? – усмехнулась я, показав на пиво.

      – Стойки продал! – радостно сообщил мне Дрюня. – В магазин сдал, вчера продались.

      – Стойки? – я похолодела. – А отец знает?

      – А что отец? Что отец? – взвился Дрюня. – Мои стойки!

      – Какие же они твои?

      – А чьи же? – искренне удивился Дрюня. – В моем гараже лежали, значит, мои!

      Тут надо сказать, что Дрюня Мурашов – личность уникальная. Очень одаренный от природы, Дрюня играл на разных музыкальных инструментах, хотя никогда этому не учился, неплохо пел и даже