Аларика. Наталья Шнейдер

мне ничего нет. Я шарахнулась, подтянула коленки к груди, залилась краской.

      – Ага. – Ухмыльнулся он. – Раз вспомнила об одежде, значит и в самом деле все в порядке.

      Тайрон поднял с земли мой мешок, бросил рядом:

      – Одевайся.

      – Отвернись, – внезапно охрипнув, попросила я.

      Он хмыкнул, но просьбу исполнил. Я торопливо вытряхнула из мешка запасную рубаху, оделась. Встала – ноги держали. Головокружение тоже прошло.

      – Пошли? – спросил он.

      – Подожди.

      Я подошла к последнему. Вынула из тела нож, вытерла об его одежду. Срезала кошелек.

      На лице Тайрона промелькнуло отвращение:

      – Мой народ называет это мародерством.

      – А мой народ говорит – что с боя взято, то свято, – с вызовом отозвалась я. – Хоть будет на что порванную одежду сменить.

      Он развернулся:

      – Догонишь. Смотреть на это я не собираюсь.

      Я забросила туго набитый кошель в мешок. К остальным не прикоснулась.

      – Даже враги не заслуживают такого отношения, – сказал Тайрон, когда я нагнала его.

      – Враги не заслуживают, – согласилась я. – Эти – не заслуживают называться врагами. Нелюди, считающие, что сила дает право на все.

      – Нелюди, – усмехнулся спутник. – Они люди. Можешь сколько угодно называть их «нелюдью», но они – люди. Только от людей никогда не знаешь, чего ждать. То ли величайшей подлости, то ли столь же великого благородства. Самые опасные существа в этом мире. Самые непредсказуемые.

      – Я тоже человек, – тихо напомнила я.

      – Вижу. А я – нелюдь.

      – Прости, – я смутилась.

      – Не стоит, – усмехнулся он, и в голосе звенела ярость, – С нелюдью можно не считаться.

      Я готова была провалиться сквозь землю. Повторила:

      – Прости.

      – Можешь не извиняться. В конце концов, мне бы надо униженно благодарить за то, что еще жив. За то, что твои сородичи, смилостивившись, не добили когда-то.

      Я шагнула вперед, встала на пути, поймала его взгляд:

      – Тайрон, я никогда бы не поставила тебя на одну доску с… этими. И не подумала, что мимолетно брошенное слово может оскорбить. Приношу свои извинения. Ты таков, каков есть, и я горжусь тем, что знаю тебя.

      Он долго, пристально смотрел в глаза. Я не отвела взгляд. Увидела, как маска холодного бешенства сменяется лицом.

      – Принято, – сказал он наконец. Взъерошил мне волосы. – Пойдем… человечек. Скоро вечер, надо найти место для ночлега.

      А потом наезженные места закончились. Перестали встречаться люди. Приграничье само по себе пользовалось дурной славой, но здесь места были и вовсе нехорошие. Поговаривали, во время войны магов здешняя провинция приняла сторону некромантов. Ну, и поплатилась: победители выжгли эти места дотла. Они были очень злы – после того, что некроманты наворотили в Догаре столицу пришлось перенести – никто не хотел жить на страшном месте. Словом, после того, как в «некромантском логове» погуляла армия, здесь тоже пару веков не было никого. Мало-помалу