Он тебя не любит (?). Тала Тоцка

вот это лишнее. Нельзя дать прорваться плотине, которая сдерживает все чувства и которая в последнее время стала часто ощущаться. Раньше Арсен о ней не вспоминал.

      Он не сделает этот брак настоящим, у Ямпольского были свои представления о порядочности. Он скажет своей будущей жене правду, пусть не всю, но он не станет играть с ней в любовь. И почему ему вдруг захотелось, чтобы это была не Эва?

      – Поехали, Арсен, у нас через двадцать минут встреча с Тюриным, – Маркелов расправил плечи и первым пошел к машине.

      – Он за все ответит, Лера, ты же помнишь? Я обещал, – одними губами сказал Ямпольский и направился следом.

* * *

      – Знаешь, Бас, когда тебя боятся, это как наркотик. Люди смотрят на тебя как на бога, и ты чувствуешь себя богом, потому что можешь делать с ними все, что угодно. Конечно знаешь, тебе ли не знать, сам такой же. Тебя боятся, и тебя от этого прет, – Арсен сидел на ступеньках, опершись локтями о колени, и смотрел на красные облака, затянувшие горизонт. Значит, будет ветрено…

      Баскервиль лежал рядом и молчал. Ямпольский ценил в нем это больше всего, хоть у Баскервиля хватало других достоинств. Никто в его окружении не умел слушать так, как Бас, поэтому Арсен больше ни с кем не разговаривал. Ну чтобы подолгу.

      Кане корсо серого окраса с голубоватым оттенком ему предложил забрать знакомый заводчик. Щенок-отбраковка уже тогда был вдвое крупнее своих братьев и сестер, отбирал еду у родичей, пробираясь к кормушке прямиком по их головам. Это так впечатлило Ямпольского, что он забрал щенка, не торгуясь.

      Заводчик клялся, что аномальный для кане корсо рост – это случайность, а Ямпольский был уверен, что врет. Наверняка намешано в щенках кровей – видать, там родословные клепают в соседнем подвале.

      В чем бы ни была причина, Баскервиль в холке был раза в полтора больше положенных стандартов. И в длину был больше, и весил, как хороший теленок. Но несмотря на свои габариты и устрашающую морду, Ямпольского он принял за главного сразу и безоговорочно ему подчинился.

      Нрав у Баскервиля был точь-в-точь как у хозяина – тяжелый и скверный. Поэтому жил он в отдельном вольере, больше напоминавшем однокомнатную квартиру, в самой дальней точке поместья Ямпольского. Зато они хорошо понимали друг друга.

      Подпускал пес к себе только трех из тридцати шести обслуживающих поместье Арсена, и на взгляд Ямпольского, это был отличный процент доверия. Гораздо более высокий, чем люди того заслуживают.

      В этом псу повезло больше, чем Арсену. Полностью довериться в этом мире Ямпольский не мог никому, кроме разве что Баскервиля. Но Бас не человек, значит, процент доверия к человечеству у Арсена равнялся нулю. Поэтому о том, для чего ему нужна жена, – молодая, красивая, особенная – не должен был знать никто.

      Арсен протянул руку и потрепал лежащую рядом собаку по загривку. Широкая грудная клетка, мускулистая грудь и спина напоминали Ямпольскому его самого.

      Иногда ему казалось, будь Баскервиль человеком,