Я же твоя дочь. Светлана Низова

нет. Ходить она может, только не хочет. Ей нравится, когда с ней как с больной возятся.

      Я киваю, потому что прекрасно понимаю, о чем он говорит.

      – Пришла ко мне в кабинет, говорит, что хочет позвонить дочери. Я сначала подумал, что бред. За два года ни слова. Но назвала четко номер телефона, ваше имя, даже адрес. Я попросил медсестер связаться с вашими родственниками, они подтвердили. Только не разобрался почему они вам сразу не сообщили.

      – Мы не общаемся с похорон бабушки, им не понравилось как поделили наследство.

      – Не в их пользу?

      – Не в их. – киваю я. В процессе диалога агрессия спала, и я уже не кидалась как волчица на каждое слово в свой адрес.

      – Судя по вашему состоянию, отношения с матерью у вас сложные.

      – Это очень мягко сказано. Я все время думаю о той девочке, о той Кате, которой не позволили нормально развиваться, которую любили и принимали, пока она была как та кукла, молчаливая и спокойная. А когда обнаружилось, что Катя тоже человек – любить и принимать перестали. Да, я понимаю, что бесконечно переживать детские травмы для взрослой женщины уже не актуально, и, если бы не они, может не получилось такой Кати как сейчас.

      – Успешной бизнеследи?

      – Для тех условий, в которых прошло мое детство, сложно представить даже одну десятую того, чего я добилась. Я пойду, спасибо за беседу. Но я еще заеду, через пару дней. Позвоните мне если она будет в себе.

      – Катя, последний вопрос. Как вы относитесь к своей матери?

      – Я пойду. Спасибо еще раз.

      Выхожу из кабинета, ощущаю небольшое облегчение. Неистово курить больше не хочется. Жуткого скрипучего лифта решаю избежать и отправляюсь на поиски лесенки. К счастью, она обнаруживается в конце коридора. На последнем пролете натыкаюсь на ту же медсестру на тонких шпильках. Она, чуть приоткрыв створку окна, быстро затягивается сигаретой.

      Встаю рядом, достаю пачку.

      – Как с мамой пообщались? – не вдаваясь в чувство такта спрашивает она.

      – Хорошо. – щелкаю зажигалкой. – Насколько это было возможно.

      – Понимаю. Ну вы почаще приезжайте, она иногда в себе. – девушка выкидывает окурок в створку и разворачивается, чтобы уйти.

      – Подождите. Люда, да?

      – Да.

      – Вот возьмите. – аккуратно кладу в ее карман пару крупных купюр. – Пожалуйста, позаботьтесь о ней, причешите, переоденьте. Я буду очень благодарна. – после этих слов кладу ей в карман еще купюру.

      – Не волнуйтесь. Причешу так, что вы даже не узнаете.

      – Спасибо. – тоже выкидываю окурок и выхожу на воздух. Все-таки хороший март в этом году, теплый, свежий. Люблю раннюю весну.

      На углу здания вижу маленькую пристройку с куполочком, видимо местный храм. Секунду колеблюсь, но все-таки иду в машину.

      Моя малышка приветливо замигала фарами с одного нажатия на брелок и заурчала двигателем, едва я повернула ключ. Разве может быть что-то лучше новой машины!

      Я нежно погладила кожаную обшивку и достала из пачки сигарету.