Тайна Желтой комнаты. Духи Дамы в черном. Гастон Леру

прикрыто лохмотьями, в руках палка, седые волосы на трясущейся голове паклей свисают на грязный лоб.

      – А, матушка Молельщица! Давненько вы к нам не заходили! – приветствовал ее трактирщик.

      – Сильно хворала, едва не померла, – ответила старуха. – Нет ли у вас чего из остатков для Божьей Коровки?

      Она вошла в трактир, за нею кошка – просто громадная: я и не подозревал, что на свете бывают кошки таких размеров. Она посмотрела на нас и мяукнула столь душераздирающе, что я содрогнулся. Никогда еще мне не приходилось слышать такого заунывного крика.

      И, словно привлеченный этим криком, в трактир вошел человек. Это был субъект в зеленом. Он поздоровался с нами, приложив пальцы к фуражке, и уселся за соседний стол.

      – Дайте мне стаканчик сидра, папаша Матье.

      Когда человек в зеленом вошел, папаша Матье резко двинулся ему навстречу, но потом взял себя в руки и ответил:

      – Сидра больше нет, я отдал две последние бутылки этим господам.

      – Тогда стакан белого вина, – невозмутимо произнес человек в зеленом.

      – Белого вина тоже нет, ничего нет! – ответил папаша Матье и глухо повторил: – Ничего нет.

      – Как поживает госпожа Матье?

      При этих словах трактирщик сжал кулаки и повернулся к человеку в зеленом с таким выражением лица, словно намеревался его ударить, однако все-таки сказал:

      – Хорошо, спасибо.

      Значит, молодая женщина с чудными большими глазами была женою этого противного и грубого мужлана, чьи физические недостатки не шли ни в какое сравнение с его главным нравственным недостатком – ревнивостью.

      Хлопнув дверью, трактирщик ушел. Матушка Молельщица все это время стояла, опираясь на палку, кошка вертелась у нее под ногами. Человек в зеленом обратился к ней:

      – Вы не показывались целую неделю, матушка Молельщица. Наверное, болели?

      – Да, господин лесник. Я вставала раза три, чтобы помолиться святой Женевьеве, нашей доброй покровительнице, а все остальное время лежала в лежку. Рядом со мною никого не было, одна Божья Коровка.

      – И она все время была с вами?

      – Денно и нощно.

      – Вы в этом уверены?

      – С места мне не сойти!

      – Тогда почему же, матушка Молельщица, в ночь преступления слышались крики Божьей Коровки?

      Матушка Молельщица повернулась к леснику и стукнула палкой в пол:

      – Знать ничего не знаю. Но хотите – скажу? Кричать, как она, не умеет никакой другой зверь в мире. Так вот, в ночь преступления я тоже слышала снаружи крики Божьей Коровки, однако же та сидела у меня на коленях, господин лесник, и ни разу не мяукнула, клянусь вам. Слыша эти крики, я всякий раз крестилась, словно это кричал сам дьявол!

      Когда лесник задавал свой последний вопрос, я взглянул на него и совершенно явственно заметил на его губах мерзкую насмешливую ухмылку.

      В эту минуту до нас донеслись резкие голоса и, как нам даже показалось, звуки ударов, словно за стеной вспыхнула драка или кого-то избивали. Человек в зеленом вскочил и бросился к двери у очага, однако та отворилась,