Ovum. Кирилл Куталов

только нефть, а её почти не осталось, и даже то, что осталось, почти никому не нужно. Когда она закончится совсем, здесь снова будет…

      – Пустыня.

      – И верблюды. Для контакта с реальностью у меня есть ты. Как всё в Африке прошло?

      Славик подходит к столу, садится в алое кресло напротив дивана.

      – Переворот у них, ты в курсе?

      Мужчина на диване булькает кальяном.

      – Только денег не проси.

      – Почему? Форс-мажор же.

      – Твой пилот на меня работал. Тебе повезло, что успел в аэропорт раньше военных. Технически я тебе гонорар уже увеличил. Считай, ты из него эвакуацию оплатил.

      Мужчина в белом выпускает густое облако дыма.

      – Черновой монтаж, восемь часов. – Славик достаёт из кармана карту с ключом (триста ударов плетью), щелчком ногтя запускает её по стеклянной поверхности стола. – Финал реально бомба. На ускоренном укачивает, предупреждаю.

      Карта с тихим стуком упирается в VR-маску.

      Шейх пристраивает кальянный мундштук на золотую подставку в форме женской руки, запускает ключ и привычным быстрым движением надевает маску, как будто ныряет в неё, ухватисто подтянув ремешок на затылке. В следующую секунду он откидывается на алую спинку дивана, раскидывает руки в стороны, расставляет колени.

      В следующие полтора часа Шейх урчит животом, сопит заросшим чёрной шерстью носом, поверхность белой джалабии между его бёдер поднимается похожим на гриб бугорком и снова опадает – тело Шейха живёт собственной жизнью, пока его сознание захвачено африканским живым.

      Славик пьёт кофе, ходит вдоль панорамного окна, сидит в алом кресле, листает каталог техники – крутые камеры, ему бы такие в Кении. Но всё, хорош, сказал же, последний раз.

      Через полтора часа Шейх возвращается в реальность апартаментов на восьмидесятом этаже Бурдж-Халифы. Стягивает с лица маску – внутри неё ещё секунду светится трёхмерное изображение.

      – Мощно. Беру.

      Славик ухмыляется в кофейную чашку. Как он сказал, «для связи с реальностью»?

      – Эта сцена, где их шестеро. Это где? В Уганде?

      – Какая разница? В Уганде, в Руанде, в Сомали. Где угодно. Это Африка.

      – Давно хотел спросить: а ты сам с ними тоже? С телами?

      Славик смотрит на раскрасневшееся поплывшее лицо Шейха, на влажные от пота волосы, на след маски по лбу и переносице. Вспоминает лысую кенийку, как она вошла в комнату на втором этаже, как едва обернулась в его сторону, как он подскочил к ней со стаканом, а она медленно приняла из его рук, а он смотрел на её пальцы и думал: может ведь убить меня, если захочет, превратить в пыль.

      – Я их не трахаю. Только снимаю.

      Шейх достаёт из плетёного ящика под столом похожую на пистолет зажигалку для кальяна, снимает серебряный колпак с чашки, щёлкает кнопкой. Пламя с тихим гулом нагревает угли, вскоре они начинают светиться изнутри красным.

      – Отдам своим, порежут на сцены, будем продавать частями, как обычно. Когда в следующий раз?

      – Не знаю.