Утраченные иллюзии. Оноре де Бальзак

не то что в Ангулеме. У тебя всего два исправных белых жилета, остальные я уже чинила. Послушай, я советую взять с собой две тысячи франков.

      В эту минуту вошел Давид, и, видимо, он услыхал последние слова, потому что молча посмотрел на брата и сестру.

      – Не таите от меня ничего, – сказал он.

      – Вообрази себе, – вскричала Ева, – он уезжает с нею!

      – Постэль согласен одолжить тысячу франков, – сказала, входя в комнату и не замечая Давида, г-жа Шардон, – но только на полгода, и притом он требует от тебя вексель с поручительством Давида; он говорит, что ты не можешь представить никакого обеспечения.

      Мать оборотилась, увидела зятя, и все четверо замолчали. Семейство Шардонов почувствовало, что они чересчур злоупотребляют простотою Давида. Все были пристыжены. Слезы навернулись на глаза типографа.

      – Значит, ты не будешь у меня на свадьбе? – сказал он. – Значит, ты не останешься с нами? А я растратил все, что у меня было! Ах, Люсьен, ведь я как раз принес Еве скромные свадебные подарки, – сказал он, смахнув слезу и доставая из кармана футляры. – Не знал я, что буду сожалеть о покупке.

      Он положил на стол перед тещей несколько сафьяновых коробочек.

      – На что так баловать меня? – сказала Ева с ангельской улыбкой, противоречащей ее словам.

      – Милая матушка, – сказал типограф, – скажите господину Постэлю, что я согласен подписать вексель, ведь я вижу по твоему лицу, Люсьен, что ты твердо решил ехать.

      Люсьен медленно и печально склонил голову и минутой позже сказал:

      – Не судите обо мне дурно, мои любимые ангелы! – Он обнял Еву и Давида, привлек их к себе, прижал к груди и сказал: – Обождите немного, и вы узнаете, как я вас люблю! Ах, Давид, на что бы годилась возвышенность мысли, ежели бы она не ставила нас выше мелких условностей, которыми законы опутывают наши чувства? Ужели даже в разлуке душою я не буду с вами? Ужели мысленно мы не будем всегда вместе? Неужто я должен пренебречь своим призванием? Неужто книгопродавцы поскачут в Ангулем в поисках «Лучника Карла IX» и «Маргариток»? Раньше ли, позже ли, а мне придется сделать шаг, который я делаю сейчас, и неужто когда-нибудь обстоятельства сложатся более благоприятно? Разве вся моя будущность не зависит от того, что сразу же по приезде в Париж я буду введен в салон маркизы д’Эспар?

      – Он прав, – сказала Ева. – Не сами ли вы говорили, что ему следует ехать в Париж?

      Давид взял Еву за руку, повел ее в узенькую келейку, бывшую ее спальней целые семь лет, и тихо сказал ей:

      – Ты говорила, любовь моя, что ему нужны две тысячи франков? Постэль дает всего тысячу.

      Ева печально взглянула на жениха, и взгляд этот выразил всю глубину ее скорби.

      – Выслушай меня, моя обожаемая Ева, наша жизнь вначале сложится нелегко. Да, мои траты поглотили все, что у меня было. У меня осталось всего две тысячи франков; тысяча франков нужна на то, чтобы работала типография. Отдать другую тысячу твоему брату равносильно