Все дело в попугае. Маргарита Берг

Ритку перед зеркалом, – и злорадно фыркнул на всю палату:

      – Что, думаешь, Андрюха тебя пригласит? Как бы не так!

      Выражал общее мнение.

      …Ритка сидела в самом конце длинного отрядного стола, далеко от Командора, и без очков его вообще не видела. Танцы на этом идиотском мероприятии предполагались только в самом конце, и почти все – быстрые. Когда зазвучал первый медленный танец, Ритка перестала дышать. Перестала совсем. Без приговора она дышать дальше не хотела и не могла.

      …Он все всегда делал первым, он должен был кого-то пригласить. Ритка уже понимала его немного. «Вот сейчас он пригласит Лебедеву, я умру, все расслабятся, и мучение мое прекратится, потому что даже последующие насмешки будут уже не так страшны, как это ожидание гильотины,…» – примерно так думала Ритка.

      Если бы Командор промедлил еще пару секунд, она могла бы потерять сознание. Вокруг нее и так все заколебалось и расплылось. Осталась сфера теплого золотисто-коричневого света, и в ней внезапно возник высокий мальчик в отглаженной темной рубашке. Ритка не помнит, как он шел ко ней, она восприняла только мгновение, когда Командор сдвинул каблуки и резко наклонил голову в заученном жесте танцевального приглашения…

      Потом у Ритки было много историй, любовей, побед, красивых жестов, и прочая, и прочая. Но больше никогда в жизни она не испытывала настолько полного, острого, счастливого торжества, как в ту секунду в деревянном клубе заводского пионерлагеря, когда высокий мальчик среди громкой музыки и – одновременно – потрясенной тишины стоял перед ней, подчеркнуто наклонив голову. Она не видела ничего вокруг, но третьим глазом и шестым чувством ощущала, сколько досады, зависти и недоумения сейчас в десятках глаз, ее разглядывающих. Командор предпочитал ее. Несмотря на то (или даже благодаря тому), что она встречала тогда в зеркале по утрам.

      И вот, решив жить дальше, Ритка вдохнула воздух этого нового мира, ее собственного мира. Подняла руки Командору на плечи. Глаза у него – она готова была поклясться! – сияли. Двое, без умолку проболтавшие до того полсмены, провели длинный-предлинный танец в странном медовом молчании, нанизанные на ось высокого напряжения между двумя парами глаз, и легко-легко касаясь друг друга… На них смотрели. Ритка стала бояться своего счастья. Вдруг подумала, что он ее пожалел. Ведь он умница, наверное, понимал, каково ей. Не может быть, думала Ритка, глядя в потрясающие эти серые глаза, чтобы он взаправду…

      Тем не менее, когда следующим объявили белый танец, Ритка почти побежала в нужном направлении, – боялась, перехватят! – с ужасом понимая, что без очков не видит, куда бежит… Ах, как он метнулся ей навстречу, этот самый недосягаемый принц! Ритка узнала его в секунду, когда он перепрыгивал скамейку. Тогда она поняла, тогда все поняли – нет. Не пожалел. Все правда.

      На третий медленный танец, почему-то снова объявленный белым, Командор был-таки перехвачен большой спортивной девушкой