Свобода. Око Тава

был таким же. Уже во взрослой жизни был случай. Один мой приятель, познакомившись с ней на самом деле окаменел, весь разговор смотрел на неё, не моргая, не мог выдавить из себя ни одного слова. Потом позвонил мне через три дня и сказал: «Я только пришёл в себя от твоей подруги. Никогда, нигде не видел ничего подобного». Потом мы настолько привыкли к такой реакции мужчин, что стали принимать эту «заминку» в расчёт при планировании какого-либо мероприятия.

      Был один случай в детстве, который мы до сих пор вспоминаем. В школу нам не разрешали ходить с макияжем. Однажды учительница поймала на перемене Соню, затащила в туалет и начала её умывать, потому что подумала, что Соня накрашена. Только вода лилась, брызги разлетались во все стороны, но красота не смывалась. Густые, длинные чёрные ресницы оттеняли на веки так, что казалось, будто нарисованы стрелки и тени. Губы были чётко обведены красным контуром так, будто подкрашены. Шутка природы! Учительница потом сердечно извинялась, охала и причитала: «Вот чудеса какие, всё своё, от природы!» И до конца учебы потом учтиво с Соней здоровалась.

      Когда мы немного подросли, Соня стала зазнаваться. Она осознала, что благодаря внешности имеет некую власть над людьми. Учёба не заботила её совсем, и здесь она не претендовала на первенство; откровенно списывала и считала, что ей все обязаны помогать. Она обладала невероятным обаянием, и очень быстро находила подход к любому человеку, умело обволакивая отзеркаленными эмоциями. Но такими красивыми! Всегда действовала точечно, брала по одному, тестировала, обрабатывала и только потом впускала в своё окружение. Потом, «насытившись» человеком, она его публично отстраняла от себя. Детские забавы. Она сочувствовала окружающим, что у них нет такой внешности, а окружающие сочувствовали ей, что у неё она есть. Так и жили.

      Много людей, так скажем, прошли транзитом через её свиту, пока мы детьми носились во дворе, играя в квесты.

      И сколько мы не пытались приобщить Соню к освоению какого-нибудь мастерства, у нас ничего не получалось. Создание прекрасного для неё было пустой тратой времени. Просыпаешься утром, смотришь на себя в зеркало и видишь, что всё прекрасно. Большего и не нужно.

      Я бы соврала, если бы сказала, что между нами не было конфликтов в детстве. Соня становилась очень дерзкой, ставя на место, выбившихся из-под её обаяния людей. Я и Ева по очереди попадали в опалу. И я дралась с ней. И Ева тоже. Было дело. Потом мирились.

      Со временем, предотвращая назревавший конфликт, мы вводили в нашу компанию новичка, чтобы переключить её внимание. Таким новичком однажды стала Дина.

      Понимаете, какая штука… Дело в том, что Соня, Ева и я знали друг друга с самого детства. То есть с того детства, когда человек ещё не умеет врать и притворяться, когда в жизни человека нет зеркал и ему чуждо самолюбование. Соня была для нас своей, потому что мы помнили её той, маленькой девочкой, настоящим другом, который ни за что не выдаст пацанам шалаш, где спрятаны шоколадки. И мы с Евой знали, что ничего в её сути с возрастом не изменилось.

      И, конечно же, у Сони был жених. И никто не удивился, когда она