Разбитые сердца. Марина Олеговна Симакова

затем кладет ее мне на грудь, в то место, где бьется мое сердце.

      – Конечно я настоящий, теперь я буду рядом.

      – Ты всегда исчезал, – Келли садится в кровати и прижимает колени к груди, я тоже сажусь.

      – Я не понимаю тебя.

      – Там в подвале я представляла тебя, а может это мне просто снилось. Я ощущала твое тепло, даже твой запах, ты прижимал меня, а я просила не исчезать, мне было так страшно.

      – Иди ко мне, – я прикасаюсь к ее плечу, но Келли вздрагивает.

      – Мне надо в душ.

      – Я могу сходить с тобой, – я сказал не подумав, но теперь она боится. – Иди, я буду в низу.

      – Джастин, теперь я другой человек. Я никогда не смогу жить прежней жизнью, – произносит она, смотря в пол.

      – Только ведь и я теперь другой, Донну ты же не отталкиваешь, так и меня не отталкивай, – она молчит.

      – Мы все теперь другие, но мне не нужна твоя жалость, – теперь ее голос звучит грубо, – я тоже встаю и хватаю ее за руки, я злюсь на нее.

      – А теперь посмотри мне в глаза и скажи, ты видишь там жалость? Может быть сочувствие, но точно не жалость. Ты думаешь, мне было легко, потерять свою девушку, девушку, которую я безумно любил? – она вырывает свои руки, а ее глаза сверкают гневом, щеки же слегка краснеют. О да, моя малышка, где-то там.

      Келли достает одежду и чистое полотенце и выходит из комнаты, что ж мне вот даже зубы не чем почистить, но я никуда не уйду. Я начинаю осматривать комнату Келли, ничего лишнего, кровать, комод с одеждой, телевизор. Раньше в ее комнате было множество фотографий, со мной, с Самантой, с родителями, а теперь здесь пустые и холодные стены, такой же хочет казаться и Келли. Делаю глубокий вздох, а затем спускаюсь вниз. На кухне Донна готовит блинчики. Сразу же окунаюсь в воспоминания. Перед школой я всегда приезжал к Келли, где наслаждался вкуснейшим завтраком. Больше всего я любил сырники со сметаной, Келли же предпочитала яйца и бекон. Так же на кухне присутствует доктор Гриффин, ведь вчера ему так и не удалось поговорить с ней.

      – Кофе? – спрашивает Донна, вырывая меня из таких чудесных воспоминаний, которые засели глубоко внутри меня.

      – Да.

      – Блинчики?

      – С удовольствием. Я скучал по твоим завтракам, – делаю глаза как у кота из Шрека, а Донна ухмыляется.

      – Келли проспала всю ночь? – вдруг спрашивает док, а меня бесит, что он интересуется, хоть и понимаю, что ей нужна помощь. Значит Донна посвятила его в ночной инцидент, интересно что еще она рассказала?

      – Да, один кошмар, потом я лег с ней. Она проснулась первой.

      – Это прогресс, утром как она себя вела? – плотно сжимаю зубы, Келли хочет оттолкнуть меня, и я это понимаю, но не принимаю и никогда не приму. Она гладила меня по щеке, но этого я им не расскажу, потому что это только между мной и ей.

      – Обычно, – фыркаю я, док же ухмыляется, он не верит моим словам.

      – Спасибо тебе, – вдруг произносит Донна. – Я будила ее, но она долго не могла успокоиться, а затем лежала и смотрела в потолок.

      – Миссис