Нырнуть без остатка. Катя Саммер

умудряется выглядеть звездой даже на общем фоне. Идеальная в длинном белом платье. Как всегда. Держит меня уверенно под локоть, поправляет галстук.

      Замечаю, что на ней снова кольцо с помолвки.

      – Хватит, – произношу резко и отхожу на шаг, как раз когда слышу знакомые возгласы.

      – Дорогой, приехали! Мои любимые дети! Никки!

      Мама. В груди теплеет от ее улыбки. Я скучал.

      Она расцеловывает нас в обе щеки, обменивается любезностями с Лилей. Та извиняется за родителей, которые задерживаются, но уже спешат. Я здороваюсь с отцом крепким рукопожатием.

      – Чемпион! – гордо выдает он и хлопает меня по плечу. – Я смотрел трансляцию. Что у тебя случилось на четвертом круге? Ты так и не сказал.

      Вижу знакомый блеск азарта в его глазах и неуемное желание контролировать. Ничего не меняется.

      – Давай потом, – отвечаю тихо, – я к Севе подойду.

      Брат с умным видом отчитывает официантов. Иначе и быть не может, Всеволод Игоревич везде важность любит показать.

      – Выдохни, – вместо приветствия говорю я.

      Тот поднимает глаза, быстро заканчивает разговор, кивает и в привычной манере сжимает плечо. На этот раз я не сдерживаюсь и тихо шиплю. До сих пор болит. Мой важный старший брат, который ведет бизнес и собирается возглавить совет директоров после отца, все замечает, но по-умному не вмешивается.

      Сейчас особенно заметно, как сильно он похож на папу – одно лицо, только моложе. Даже повадки и манера речи одинаковые. Правда, между собой они по-прежнему общаются до невозможного формально. Ни разу не видел, чтобы отец обнимал его.

      – Где Виолетта? Как жизнь вообще? – спрашиваю, больше чтобы поддержать разговор.

      – Мелкий заболел, осталась дома с ним.

      – Аккуратнее, стервятники рядом, – шучу я, наблюдая за его помощницей, которая не первый год пытается пробиться выше почетной должности любовницы.

      – Ты с Лилей? – слышу удивление в голосе.

      Брат единственный, кто был свидетелем наших размолвок. Он знает суть, но не знает причин – не в моей манере обсуждать интимную жизнь.

      – Так вышло, – сухо отвечаю.

      – Это к лучшему. Нам очень нужен контракт. Не меньше, чем им.

      – Знаю.

      Знаю, потому что дела идут не так хорошо, как кажется. Несколько конкурирующих фирм объединили усилия и пытаются давить на отца. А еще гринписовцы эти жизнь отравляют. После того, как осели в Южном и организовали здесь фонд охраны природы, все идет наперекосяк. В прошлый раз они затесались среди персонала и устроили забастовку. В прессе тему громко освещали, продажи в новостройках заметно упали. Надеюсь, временно, потому что отец стал хуже выглядеть.

      Лиля приближается к нам, широко улыбается, здоровается с Севой, спрашивает о детях. Она – вроде бы незаметно – кладет ладонь мне на спину, но я не успеваю напрячься, что-то происходит.

      Тишина растворяется в нарастающем гуле. Я вижу морщину на лбу отца – тот мрачнеет, говорит с местной охраной на повышенных тонах. Начинается суета. А