Детектив на краю лета. Татьяна Полякова

милицейского пса, которого звали так странно – Джульбарс, – и он совершал какие-то необыкновенные подвиги, ловил преступников и шпионов? Сейчас и милиции никакой нет, есть полиция, как во всех цивилизованных странах.

      Таша знала Джульбарса и любила его – дед читал ей книжки о нём!

      Стараясь не слишком шуршать в кустах, она подбиралась всё ближе и уже могла расслышать голоса.

      – …чего тебе нужно?! – спрашивал Саша, и голос у него был ледяной и злобный. – Только не вздумай мне врать, слышишь, кисуль?! Как ты тут оказалась?! Кто тебя послал?!

      – А ты? – шипела Ксения. – Я ведь тоже всё про тебя знаю! Ты зачем явился?! Хлеб мой отбивать?!

      – Твой хлеб?! Ты что, дура?! Мы от разных хлебов едим!

      Таша выглянула из репейника. Саша тряс Ксению за плечи.

      – Если ты полезешь в мои дела или пикнешь хоть слово, я тебя не с борта, я тебя в машинное отделение башкой суну, поняла?!

      – Не трогай меня, сучонок!

      Он намотал на руку волосы Новицкой и рванул. Таша зажмурилась.

      – Ты поняла меня?!

      – Поняла, отстань! Я в твои дела не лезу!

      – Не лезешь! А откуда ты взялась?! Ты чё, речные круизы полюбила, что ли?!

      – Мне заплатили!

      Тут Саша пришёл в полное неистовство:

      – Кто?! Кто тебе заплатил и за что?!

      – От…сь от меня! За что всегда платят, за то и заплатили! Ты тут ни при чём! Понял?!

      – А этот откуда?! Хрен с бородой?! Он с тобой?

      – Да ничего он не со мной!

      – Если хоть одно слово скажешь…

      – Иди ты! Ничего я никому не скажу!

      Они помолчали, тяжело дыша. Таша присела в своих репейниках и крапиве, чтобы её не заметили.

      – Всё, хорош, надо возвращаться, – выговорил Саша. – Фу, жара какая. Где этот твой, бородатый?

      – Х… знает, где он! На что он тебе сдался?!

      – На то! Мало мне тебя, ещё за ним смотри, чтоб он в Интернете ничего не ляпнул!

      – Да он совсем по другой части, – сказала Ксения так, как будто ничего не произошло, как будто Саша только что не тряс её, и голова у неё не моталась как у куклы, и он не наматывал на кулак её светлые волосы. – Я ему нравлюсь. А кому я не нравлюсь!

      – Ты, кисуль, всем нравишься! Всем козлам бывшего Советского Союза.

      – Сам такой, – огрызнулась Ксения. – Дай мне руку, я в туфлях приличных, а тут кругом… дерьмо сплошное!

      – Это не дерьмо, а твоя родная земля!

      Они прошли очень близко от Таши, засевшей в лопухах, поднялись к музею и пропали за углом.

      Таша выбралась на тропинку. Ей отчего-то трудно было дышать – словно это её только что таскал за волосы Саша, – на белую блузку налипли зелёные репейные колючки и какие-то серые длинные полосы, похожие на выдранные седые космы. Джинсы были все в серой пыли.

      Таша стала отряхивать блузку. Серые липкие космы размазывались по кружевам, и там, где они размазывались, оставались неровные пятна.

      Колокол, унявшийся на время засады, опять забил набат.

      Таша побрела вверх, к музею, запах стружки ударил