Доллары в чемодане, труп в багажнике. Лариса Соболева

Кирилловича не отличался сдержанностью, как говорится, изнывал от всепоглощающей страсти – ух!

      – Он убьет меня. (Надо полагать, за измену убьет муж.)

      – Не убьет, Зося, не бойся. Теперь он у меня в руках, и не только он… («Интересная у людей жизнь», – позавидовала Дана.)

      – Я же и помогла тебе… Он все равно узнает, догадается. Боюсь его…

      – Не бойся, Зося, он ничего не знает… Я спрячу тебя, сегодня же спрячу. Все сделаю сам. (А здесь детективом пахнет.)

      Дана фактически стояла на цыпочках, но сделала попытку приподняться выше, чтобы разглядеть пару, очутилась на кончиках босоножек, как балерина на пуантах. И закусила губу: Семен Кириллович прижал женщину к колонне и… Ой, они, кажется… Дана дала задний ход, рванув навстречу Виталию.

      – Куда ты несешься? – спросил он. – Держи.

      Она выпила воду залпом, потом сказала:

      – Идем отсюда, ротонда занята.

      Устроились на скамейке, откуда неплохо видно террасу, где медленно, будто сомнамбулы, ходили длинные девицы, одежду им заменила роспись по телу – это вторая часть развлечений. Собеседником Виталий оказался неинтересным, изъяснялся короткими фразами, можно подумать, у него атрофирован язык. По вялым хлопкам и по заметному шевелению среди зрителей Дана поняла, что представление окончено, и снова подумала о возвращении домой, но Виталий предложил:

      – Хочешь, покажу коллекцию охотничьих трофеев?

      – А ты охотник?

      – Да, мы с отцом большие любители.

      – Покажи. – Она с готовностью поднялась. – Постой… ты родственник хозяина?

      – Сын. Не притворяйся, будто этого не знала.

      – Хм! – фыркнула она. – Считаешь, об этом должна знать вся страна?

      – Достаточно нашего города. Идем?

      – Ну, давай, показывай.

      2

      В большой комнате на втором этаже Дана, рассматривая стены, украшенные головами животных, чучелами птиц и всяческими охотничьими принадлежностями, присвистнула:

      – Фью! Это все вы с отцом настреляли или купили?

      – Настреляли.

      Она подошла к бурому медведю в углу, погладила по лапе, обернулась:

      – А не жалко было стрелять в живое?

      – Это же охота, – снисходительно усмехнулся Виталий.

      Слава богу, не стал распространяться про древнейшее занятие человека, что охота сидит в крови мужчины-добытчика и так далее. Не рисовался, что понравилось Дане. Она обходила застывший животный мир, рассматривая по очереди искусно сделанные чучела фазанов, орлов, рыси, головы кабана и оленя, у шкуры белого медведя, расстеленной на полу у камина, остановилась:

      – И этого мишку убили вы?

      – Единственную шкуру купили, – честно признался Виталий, доставая из бара бутылку, бокалы. – А льва застрелил отец.

      – Ух ты! – Дана перешла к лавке, на которой покоилась шкура льва, а голова лежала на полу. – Настоящий лев!

      – Садись. –