Поднимите мне ВЕККи. Алекс Гарр

она.

      Испуганная лань Даша подняла зеркало, которое, оказывается, держала в руке.

      Правая половина Валиной головы была закрыта белой скорлупкой – полчерепа, глаз, и до щеки. Слева всё на вид было ок. Сбритые (после аварии, видимо) волосы сейчас топорщились медовым ёжиком.

      – Рассказывайте, – скомандовала Валя. – Режьте правду-матку, доктор.

      – Да нечего особо рассказывать. Была авария, вы пострадали. Сильно. К счастью, практически за вами шла машина скорой, повезло. Вас стабилизировали, довезли к нам, мы вас подлатали. Повязка на голове тоже временно, подживёт – снимем.

      На «ты» он звать её решительно не хотел. А пластиковая скорлупка – это повязка, оказывается?

      – А Коля?

      – Ваш молодой человек? Который был в машине?

      – Да. Мой жених.

      – Он не пострадал. К счастью. Мелкие царапины.

      – Он приходил? – сердце почему-то замерло. – Он… Здесь?

      – Нет. Но, – с наигранной бодростью хлопнул в ладоши Андрей Витальевич, – здесь ваши родители! Пригласим?

      Валя слабо кивнула.

      – Даша, позови, пожалуйста.

      Медсестра выскочила.

      Хорошее настроение очень быстро куда-то испарилось. Надо было задать Губинскому ещё один вопрос. Самый важный. Четырнадцать недель, на что тут надеяться? Хотя сейчас медицина, говорят, творит чудеса. Выхаживают совсем крошечных…

      – Доктор, – сказала Валя. Голос её дрогнул. – А ребёнок?..

      Губинский сочувственно покачал головой.

      – Сожалею, – тихо сказал он. – Органы малого таза пострадали сильно. Очень сильно.

      Мир, оказывается, может рухнуть в одно мгновение.

      – 

      А… Рожать? Рожать я… смогу ещё, Андрей Витальевич?..

      Он молча смотрел на неё.

      – Зачем? – спросила Валя. – Зачем вы меня спасли? Зачем?

      – Я соболезную. Боль, к сожалению, никуда не уйдёт, Валя, – ответил Губинский. – Вы же знаете. Она притупится, но будет больней. Простите, если резко – здесь не платная клиника для богатых, я всегда говорю прямо.

      Он помолчал ещё несколько секунд.

      – Зачем вам жить? Надо найти, зачем. Надеюсь, мы сможем вам помочь.

      Мать плакала и шмыгала носом. Отец мрачно сидел рядом и держал Валю за руку. На Валин вопрос о Коле он зло мотнул подбородком. «Господи, Валечка, главное, что ты жива…», причитала мать. «Такого добра ещё знаешь сколько будет!.. Сколько мужиков есть хороших, проживём. Поплачь, моя. Поплачь». Может, и поплакала бы, но слёзы не шли. «Живут же и без детей. Усыновишь, господи. Знаешь, сколько деток есть хороших?». Хотела плакать, хотела. Сухие глаза – не хотели.

      Устала Валя за эти полчаса смертельно.

      – Можно в ближайшее время без посещений? – попросила она Губинского, когда родители, наконец, ушли.

      – А их не будет больше, – ответил он, казалось, слегка удивившись. – Ах да, вы же ещё не в курсе. У нас режимный объект, Валентина Максимовна. Посетителей не бывает. Ваш отец, исключительно в силу занимаемой должности…

      Точно. Замминистра это вам не.

      – Кстати,