Сезон дождей. Сергей Ихатов

спешат уйти. Пытается отдать им половину консервов. Они вежливо отказываются. Протягивает сумки с деревянными клиньями. Весь вчерашний день они втроем делали их. Разумеется, Владимир уже не помнил об этом. Даже кровоточащие мозоли, которые он успел заработать, исчезли.

      Новая рука книжника трещит, когда он вонзает клин в землю и подтягивается. Боль в локте разрастается с каждой минутой подъема. Он смотрит на Диотиму: она забирается наверх быстро, с размаху вбивает клин, резко подтягивается и вбивает другой. Вдох-выдох, дальше. От боли время плавится и расползается, будто у стрелок часов головокружение. Запястья немеют, горло горит. Так продолжается, пока книжник не видит над собой край оврага и лицо Диотимы. Она опередила его и теперь ждет, когда он выберется. Несколько метров до финиша, петля почти соскользнула с его рук и шеи. Клин, на котором он подтягивается, хрустит, а потом вылетает. Ноги скользят и выбивают из склона комья земли. Только рука-ветвь пока еще держит книжника. Боль пробегает от локтя к шее и сороконожкой сползает по позвоночнику. Ветвь вибрирует с неприятным внутренним хрустом. Здоровой рукой книжник втыкает клин в другое место и замирает, ослепленный болью. Сверху падает крик. Он поднимает голову: Диотима наклоняется к нему, упираясь ногой в полуобнаженный корень дерева. Из ее руки стекает кофта с капюшоном. Вдох-выдох, рука-ветвь стремительно немеет.

      Книжник рвется наверх, хватается здоровой рукой за кофту. Диотима тянет так сильно, как может. Новые пальцы сжимают выступающий корень. Еще один рывок. Треск ломающегося дерева раздваивается в эхе.

      Он скулит и плачет, разбрасывая ногами опавшие листья. Из надломанной у основания руки толчками выходит бледно-розовая смесь крови и древесного сока. Диотима находит аптечку в его сумке. В три руки они забинтовывают рану. Оглушенный болью, книжник показывает дорогу и еле перебирает ногами. Когда над головами больше нет навеса из листьев и ветвей, лица быстро покрывает влажная морось. Диотима просит книжника остановиться и чуть передохнуть, но он тянет ее дальше.

      – Смотри, – она показывает пальцем куда-то в сторону.

      Он смотрит, но прежде чем увидеть, слышит. Лопасти ветряка вновь вращаются, с противным и тяжелым скрипом.

      После того как все закончилось

      После того как все закончилось, на мир опустилась бесконечная и светлая печаль. Это не было строго определенным во времени и пространстве событием. Кажется, это случилось чуть раньше, чем наступило с большим опозданием. Однажды все закончилось и то, что длится поныне только постскриптум к ненаписанному письму. Пока рука продолжает выводить слова, пальцы бьют по клавишам, но кульминации уже остались позади, катарсисы остыли, герои историй скрылись за поворотом страниц. В элементарных структурах и минимальных единицах обнаружена критическая ошибка, тысячелетняя несправедливость. Что-то было потеряно, забрано, украдено и это не вернуть.

      Одни теряются ночью сезона дождей. Тонут в темных водах и волны ночи уносят их далеко-далеко,