Улыбнись, любимая!. Кучкар Наркабил

ты отвез Шоди по тому адресу, который я давал?

      – Шоди не поехал. Сказал, что не поедет. Говорил, чтобы я поехал сам, если хочется.

      – Как так?

      – Э-э-э… он, оказывается, псих. Мы поехали по тому адресу. Он с минуту смотрел на бумажку с адресом, потом закричал. Ругался.

      – Кого ругал? Почему? Что он сказал?

      Водитель был в недоумении.

      – Не знаю. Говорил только: «Мразь! Я тебе покажу…» Звонил куда-то. Спросил: «Ты любовница Туйчиева? Ты тоже мразь!» Потом выбросил из окна машины свой мобильник. По дороге вышел сам. Не знаю, куда он пошел.

      Туйчиеву стало плохо. Ему было не по себе. Что-то буркнул. Когда водитель выходил из кабинета, спросил:

      – Он ее знает?

      Водитель смутился:

      – Да, по-моему. Зря ему сказали, хозяин.

      Туйчиев разозлился. Кровь ударила в лицо, он заорал:

      – Ты… убирайся!

      Водитель юркнул за дверь.

      Назавтра начальник послал человека в дом, который снимал Шоди. Он возвратился ни с чем. Шоди накричал на него, сказал, что уходит с работы, и передал заявление об уходе.

      Туйчиев улыбнулся. Он был зол. Но не показал этого. Потом вдруг стал звонить той «принцессе». Ответа не было. Туйчиев сидел, глядя в одну точку. Потом с тяжелым вздохом поднялся с места.

      Шоди, лежа на топчане под деревом маленького дворика на окраине города, читал книгу. Он не заметил Туйчиева, который легкой походкой подошел к самому топчану. Вздрогнув, он поднялся. Туйчиев смотрел на него испытующе.

      – Почему не пришел на работу?

      – Я не буду работать с вами. Лучше уходите, – он показал на дверь.

      Туйчиевым овладела дрожь.

      – Ты ее любишь? Вы хорошо знаете друг друга?

      – Теперь это не имеет значения.

      – Почему?

      Шоди, сердито посмотрев на него, направился к веранде. Туйчиев немного постоял во дворе, затем вышел на улицу. Когда он протянул руку к ручке двери, Шоди выбежал из дома и закричал:

      – Да! Я любил ее. Мы учились вместе. Она была сиротой. Такую девушку… Я ей ничего не говорил, не бойся. Гуляй себе смело. Просто не показывайся мне на глаза. – Опустившись на землю, он закрыл лицо руками. Его плечи дрожали. Он плакал.

      Туйчиев покачнулся, словно сраженный пулей. Сердце защемило. Но он, стараясь держать себя в руках, направился к веранде. Шоди все еще плакал, причитая: «Проклятье… проклятье. Гузаль, будь и ты проклята. Ты обманула меня, обманула…»

      – Сынок, – Туйчиев еле говорил, – что ты несешь? Не оскорбляй Гузаль… Она моя дочь. Когда ей был всего годик, ее мать умерла. Сейчас живет с бабушкой, матерью моей покойной жены. Бабушка ее вырастила. Сейчас… сейчас…

      Шоди перестал плакать и причитать. Раскрыв рот, он посмотрел на Туйчиева. Туйчиев сел рядом с ним. Обнял за шею парня. Теперь из его глаз потекли слезы.

      – Да, она моя дочь, дурачок… Сейчас живет с бабушкой.

      Туйчиев не мог остановиться. Слезы текли ручьем. Он крепче обнял парня.

      – Сынок… ты теперь будешь моим сыном. У меня не было сына…

      Они