Я люблю тебя, Солдат. Александр Иванович Тапилин

или…».

      Но здесь Настя в очередной раз твёрдо решила попытаться успокоиться. Она со всей силы ущипнула себя за щёку и закрыла глаза, а затем медленно сосчитала до десяти и стала мысленно убеждать себя в том, что ничего не стоит себе внушать, потому что от внушения становится ещё страшнее. А у страха, как говорится, «глаза велики».

      Но, открыв глаза, Настя в очередной раз с ужасом убедилась, что ничего не изменилось, страх никуда не делся, и странные звуки не прекратились. Теперь они звучали, буквально, повсюду, со всех сторон, сверху, снизу, в её ушах, в её голове. «Хлюпанье», «чавканье», «покашливание» и всё такое подобное окружило её и стало засасывать словно болото.

      «Нет, так нельзя, – вслух сказала Настя, – я взрослый человек и вполне в состоянии управлять своими чувствами, своими эмоциями и своими внушениями. Если бы кто-то, действительно подходил ко мне, то он давно был бы уже здесь. Я слышу эти звуки, шорохи, наверно, уже не меньше получаса. А это довольно долго».

      От этого предположения Насте опять стало чуточку легче, но ненадолго. Потому что спустя несколько мгновений, всё повторилось. Более того, звуки теперь доносились до неё не только со всех сторон, но с удвоенной и даже утроенной силой. Настя крепко зажала уши, но затем быстро разжала их, окончательно решив, что не бояться ей надо, а, не отвлекаясь, тщательно прислушаться и определить, что же всё-таки это может быть?

      Целую минуту она сидела без малейшего шороха, внимательно вслушиваясь в окружающее пространство. Но в этот раз она ничего не смогла услышать. Вокруг опять стояла полнейшая тишина. Опять сомнения стали одолевать её измученную душу.

      «Неужели, показалось? Но нет, такого быть не может, я же чётко и ясно слышала, что кто-то «хлюпал», «чавкал», а попросту говоря, медленно передвигался, скорее всего, по непроходимому болоту».

      Настя ещё раз сосредоточилась, «навострила уши» и решила просидеть без малейшего шороха или движения ещё минут десять-пятнадцать. Но уже примерно через минуту она совершенно ясно услышала, как со стороны болота к ней кто-то идёт. Теперь это было не только «хлюпанье» или «чавканье», но и обычный хруст веток под сапогами.

      Здесь она снова стала путаться в своих мыслях и наблюдениях. Всё как бы возвращалось на «круги своя». «Но ведь этого не может быть? По болоту никто идти и приближаться ко мне не должен. Болото непроходимое. А на лодке по нему тоже плыть невозможно, потому что оно слишком «вязкое». Хотя, может быть, это какой-нибудь местный житель или лесник, который все проходы и тропинки, или как они там называются, в этом болоте прекрасно знает, и осторожно пробирается по знакомому ему пути. Тогда чего я, собственно, испугалась?»

      Но непонятная тревога никуда не уходила. Хлюпающие шаги, хруст веток именно по непроходимому болоту (теперь в этом не было сомнений) приближались. Около самого болота росли деревья и кустарники. Кроме того, около него всё ещё стелился и не собирался спадать почти сплошной туман, что было очень