Сейчас. P.S. Во веки веков. Книга 1. Яна Рихтер

свежим, я называю это запахом ветра. Да, именно так от него и пахло – кожей и ветром. Я прижалась щекой к его куртке, крепко обняла его, и зажмурилась. Двухколёсный зверь зарычал, и мы рванули с места. Ветер развивал мои волосы, огонь его кожи обжигал мне руки, а я была самая счастливая на свете – мы мчим с невероятной скоростью навстречу ветру, я прижимаюсь к сильной спине, и у меня сердце замирает от восторга. Когда мы остановились, я точно знала, чего я хочу.

      – Научи меня! – это было первое, что я сказала.

      Добрый никогда не смог сказать мне «нет». Следующие два дня он учил меня ездить на своём байке, и пока я училась правильно закидывать ногу, стабилизировать баланс, скручивать ручку, жать сцепление и переключать передачи ногой, я поймала себя на мысли, что мне вполне нравится просто сидеть сзади, обнимать Доброго байкера и чувствовать его тепло.

      На второй день мне удалось уже сносно покататься на Ямахе. Но к концу третьего заезда что-то пошло не так, я потеряла управление и упала. Через минуту ко мне бежали парни, которых Дима оставил присмотреть за мной, сам он к тому моменту отошёл с кем-то поговорить. Кровь заливала порванную правую штанину и струйками стекала в кроссовок. Андрей внимательно осмотрел рану, сказал, что надо зашивать, поднял меня на руки и понес в травмпункт. Саня Злой остался с Ямахой ждать Диму.

      В травмпункте мне наложили швы, Андрей держал меня за руку и старался отвлечь, просил смотреть ему в глаза, гладил мои волосы, дул на рану после обработки и обещал, что до нашей с ним свадьбы всё точно заживёт. Мы посмеялись, он обнял меня, и я поковыляла рядом. Тогда с травмпункте я впервые заметила, какой необычный цвет у его глаз – светло-карие, янтарно-жёлтые, с коричневым ободком по внешнему краю радужки.

      Вечером следующего дня мы всей компанией сидели на озере и жгли костёр. Я присела на камень рядом с Саней Злым, убедилась, что на нас никто не смотрит.

      – Саня, что у Шерхана с лицом? – спросила я.

      – Ну, синяк, – ответил он.

      – Да я вижу. У Доброго губа разбита. Что случилось? – сказала я.

      – Разговор у них был. Не лезь туда.

      – Ага, два друга просто поговорили – у одного фингал и нос разбит, у другого – губа, и ухо синее.

      – Мне сказали лесом посылать тебя с вопросами.

      – Я не посылка, Злой. Не работает эта тема. Ну?

      – Андрей что-то там сказал, ну вроде, что ты становишься конфеткой, и Добрый ему вмазал, чуть не прибил его, еле растащил их.

      – Что я не так сделала?

      – Нет, всё в норме. Добрый злится, что его не было, когда ты прилечь с Ямахой решила, и что в больнице его не было, когда тебя штопали.

      Видимо, конфликт был исчерпан, потому что парни общались, как и раньше, будто ничего не произошло.

      Языки пламени тянулись вверх, дрова потрескивали. Добрый взял гитару, коснулся струн и почти на ощупь стал настраивать ладовые дорожки. В полумраке при свете огня мне отчетливо были видны очертания его фигуры, его лицо, очерченное жёстким тенями, он напоминал мне Ункаса, героя