Семейное дело. Вадим Панов

Потом поехал к нему, говорю: «Что же ты делаешь, стервец? У меня ведь осень! Самая страда!» Он вроде смутился. Сказал, что больше пока не будет.

      – Так и сказал: «стервец»? – не поверил Петрович, счетовод.

      – Так и сказал, – кивнул Иваныч. – Я ведь его ещё мелким помню. Бегал тут…

      – Папаше его так не скажешь.

      – Угу.

      Помолчали.

      – Деньгами сманивает? – уточнил Михалыч, пока мысли о богатстве Чикильдеева-старшего не ввергли мужиков в тоску.

      – Да, чтоб его, – подтвердил Иваныч. – Ему курорт строить надо.

      – Сейчас не отпустишь, мужики зимой пойдут.

      – Зимой я к нему и сам сходил бы, – не стал скрывать тот. – На такие-то деньги.

      – Плиточником?

      – Да. Или бригадиром.

      – Зимой к нему много народу пойдёт, – хмыкнул Петрович. – Деньги неплохие, да и рядом совсем. За зиму мы ему старый дом отремонтируем, а к следующей зиме он новые корпуса поставит.

      – И мы опять к нему.

      – Вот-вот.

      Перспектива двух подряд удачных зим заставила мужиков заулыбаться и помолчать, прикидывая, что они будут делать с заработанными деньгами.

      Но Михалыч по обыкновению всё испортил.

      – О волке слышали? – осведомился он, прервав мечты на том самом месте, где до выданной Анисимом получки никак не может добраться жена – руки коротки.

      – Слышали, – ответил помрачневший Иваныч.

      А Петрович даже огляделся, без слов подтвердив, что и слышал, и относится к информации очень серьёзно.

      – И что думаете?

      – Взбесился зверь. Бывает.

      – Только егеря говорят, что не может у нас волка быть, – прищурился Михалыч. – Ушли они сейчас.

      – Взбесился, – повторил Иваныч и слегка пожал плечами.

      – А кто, если не волк? – спросил Петрович, медленно сматывая леску. – Оборотень? Так это сказки.

      – Может, и так.

      – И не полнолуние сейчас.

      – Если оборотень сказки, то и полнолуние тоже, – заметил Михалыч.

      Мужики замолчали.

      Первое тело обнаружили десять дней назад в лесу, на самой границе района. Растерзанный настолько, что его до сих пор не опознали, несчастный выглядел так, словно над ним поглумилась целая стая голодных волков. Эту смерть ещё можно было списать на зверей, но обнаруженное вчера тело питерского велосипедиста, путешествовавшего в одиночестве по красивым озёрским местам, вызывало совсем другие вопросы. Никогда, даже в самые страшные годы, волки так близко к городу не подбирались. Ну, разве что в двадцатых, может, когда тут черт-те что творилось, а так – нет. Грешить на собак? Да вроде нету под Озёрском диких стай…

      Вот и получалось – загадка. И не простая, а с кровью, что народу очень не нравилось.

      – Ну, мужики, напоследок – и ужинать! – Иваныч поплевал на червя, закинул удочку, чуть повёл её и тут же, слегка удивлённо, воскликнул: –