Литературоведческий журнал № 31. Александр Николюкин

отказался, опасаясь, что его там разберет холод. Домой он вернулся пешком; прибежал лекарь, Руссо поблагодарил его за участие, но отказался от помощи и довольствовался промыванием ран, которые несколько дней спустя полностью затянулись. «Лечит сама природа, а не люди», – говаривал он.

      Если же его одолевал какой-либо внутренний недуг, он садился на диету и уединялся, утверждая при этом, что отдохновение и одиночество столь же необходимы для недужного тела, сколь и для души.

      Его здоровый образ жизни позволил ему сохранить свежесть, силу и веселый нрав до конца. Летом он поднимался с постели в пять утра и до семи с половиной переписывал ноты, после чего завтракал. Одновременно с завтраком он раскладывал на бумаге растения, собранные им накануне вечером50; откушав, вновь принимался за ноты; в половине первого обедал. В половине второго частенько отправлялся выпить кофе в кафе на Елисейских полях51, где мы с ним назначали встречу. Кафе это находилось в небольшом павильоне, что стоял в саду герцогини Бурбонской52 – прежде там обычно принимала ванну госпожа маркиза де Помпадур. Затем он отправлялся за город собирать растения для гербариев, причем даже на открытом солнце, в сильную жару предпочитал держать шляпу под мышкой, утверждая при этом, что солнечные лучи действуют на него благотворно. Я же со своей стороны говорил ему, что представители всех южных народов носят головные уборы, тем более высокие, чем ближе они живут к экватору; я приводил ему в пример турецкие и персидские тюрбаны, длинные заостренные чепцы китайцев и сиамцев, а также высокие, на манер епископских митр, шапки арабов. Все эти народы стремятся к тому, чтобы между головой и головным убором имелся солидный воздушный зазор, в то время как народы Севера обходятся плоскими шапочками; к этому я добавлял, что природа устраивает дело таким образом, чтобы в жарких странах произрастали широколиственные деревья, призванные предоставить животным и людям густую тень53. Наконец, я напоминал ему о природном инстинкте зверей, которые стремятся укрыться от жары в тени; однако же все эти доводы не производили на него никакого впечатления – он ссылался на свои привычки и опыт. Между тем приключившийся с ним летом 1777 г. недуг я приписываю как раз действию прогулок54; то было разлитие желчи, сопровождавшееся тошнотой и столь резкими судорогами55, что, по его собственному утверждению, он никогда прежде не испытывал подобных страданий. Возможно, что и его последняя болезнь, сразившая его на следующий год в тот же сезон, после подобных же прогулок, могла быть связана с той же причиной56. Сколь сильно он любил солнце, столь же крепко недолюбливал дождь. В дождливую погоду он неизменно сидел дома. «Я, – со смехом говаривал он, – представляю собой полную противоположность человечку со швейцарского барометра – когда он прячется, я иду гулять, а когда вылезает наружу, я возвращаюсь домой»57. С прогулки он возвращался незадолго до заката солнца; затем ужинал и ложился спать

50

Небольшая часть составлявшихся Руссо гербариев сохранилась и по сей день; они хранятся в Музее естественной истории, Музее Карнавале, Музее Жакмар-Андре и некоторых других парижских собраниях.

51

Одно из излюбленных Руссо парижских кафе, наряду с Procope и Сafé de la Régence (где он постоянно играл в шахматы и которое описано Дидро в «Племяннике Рамо»).

52

Луиза Франсуаза, Герцогиня Бурбонская (дочь Людовика XIV, кузина Людовика XVI) (1673–1743) построила Бурбонский дворец (ныне – здание Национальной ассамблеи Франции) в 1722–1728 гг.

53

Типичный пример наивного телеологизма Бернардена де Сен-Пьера, полагавшего, что груша и яблоко созданы для того, чтобы съесть их в одиночку, а арбуз – чтобы разделить его с семьёй.

54

Р. Труссон подвергает сомнению данное умозаключение Бернардена и полагает, что в период с 1771 по 1778 г. летняя жара не могла оказать столь губительного воздействия на здоровье Жан-Жака. (Bernardin de Saint-Pierre J. – H. La Vie et les ouvrages de Jean-Jacques Rousseau. – P., 2009. P. 74, n. 5).

55

По мнению современных медиков, речь может идти об эпилептическом припадке. Как писал адвокат и литератор, приятель Руссо Оливье де Корансэ, «я нередко видел, как у него начинались конвульсии, делавшие его лицо неузнаваемым, а выражение лица поистине устрашающим. В таковом состоянии взгляд его, казалось, обнимает собой всё пространство, а глаза словно бы видят всё сущее; на самом же деле они не видели ничего» (цит. по статье: Gardou Ch. Jean-Jacques Rousseau: de l’errant infirme au géant de la littérature // Reliance, 2005/3 no 17, p. 134–143. DOI: 10.3917/reli.017.0134).

56

Руссо скончался 2 июля 1778 г.; вначале он отправился на утреннюю прогулку, но вернулся раньше обычного; позавтракав, пожаловался на крайнюю слабость, лихорадку, онемение членов и невыносимую головную боль, а затем (в одиннадцать утра) замертво упал со стула. Судя по всему, с ним случился апоплексический удар. Внезапность кончины Жан-Жака породила множество самых разных гипотез, вплоть до умышленного отравления мужа Терезой и даже самоубийства (эту версию поддерживали госпожа де Сталь и упоминавшийся уже Оливье де Корансэ).

57

Барометры с человеческими фигурками изготавливаются в Швейцарии и по сей день.