Авиаторы Его Величества. Ксения Котова

жакета.

      – «Мне только два дня. Нет у меня пока еще имени»…

      – «Как же я тебя назову?» – одобрительно кивнул Алеманд. – «Радуюсь я, что живу. Радостью – так и зови меня».

      – Алейк. Мне больше нравится другое его произведение. «Бездумно танец мотылька оборвала моя рука. А чем и я не мотылек? Ведь нам один отпущен срок: порхаю и пою, пока слепая не сомнет рука», – Лем закрыла книгу, бросила на стол и откинулась в кресле, сцепив руки за головой.

      – Дело вкуса, – согласился Алеманд.

      – «Считают, мысль есть жизнь и свет…»[6]

      – Впрочем, я не менее ценю Ронса. «В горах мое сердце…»[7]

      Лем посмотрела на собеседника, не веря, что его не беспокоит ее нахальство.

      – Ты же не о поэзии меня пригласил болтать?

      Офицер отклонился назад и вопросительно посмотрел в сторону комнаты валета. Бертрев вышел и молчаливо опустил на стол поднос с двумя фарфоровыми чашками. Затем взял оставленную Лем книгу, вернул ее на полку и беззвучно удалился.

      – Нет, конечно. С вашим сопровождающим побеседовали, и ситуация в большей степени понятна. Вы тоже уже оценили сложившееся положение, не так ли?

      – Давай ты мне его опишешь, чтобы у нас было полное и абсолютное взаимопонимание.

      – В целом, все точно характеризуется словами, которые я никак не могу произнести при женщине, – Алеманд окинул капитана неодобрительным взглядом, словно сомневаясь, что действительно разговаривает с дамой. – Не стану скрывать, вы, пусть и невольно, стали сообщницей в тяжелом преступлении. Слава Белому Солнцу, Служба государственного спокойствия Альконта, Служба лорда Корвунд, смогла вычислить местонахождение Длани.

      – Хорошо. Я и моя команда встряли по макушку, – согласилась Лем. – Что ты собираешься с нами делать?

      Алеманд непроницаемо улыбнулся.

      – Для начала я бы хотел уточнить, какое обращение вы предпочитаете: Лем Декс или же Мария Гейц?

      Капитан раздраженно прикрыла глаза и крепче переплела пальцы на затылке.

      – Должен признаться, – добавил Алеманд, – мне было бы неловко общаться с персонажем детской приключенческой истории.

      – Лем Декс, по моему личному мнению, а также по мнению многих критиков, является одним из самых ярких образов в романтической литературе девятнадцатого века. – Она в упор посмотрела на офицера: – Можешь обращаться ко мне «капитан». Откуда ты про меня узнал?

      – Служба, – просто ответил он. – К тому же, я… слышал о вас, когда вы были курсанткой.

      – До или после моей выходки на Арконе?

      Если раньше у Лем еще оставались сомнения о задержании «Аве Асандаро», теперь они развеялись окончательно.

      «Конечно, такими расследованиями занимаются люди А́льберта Ко́рвунда, – обреченно вздохнула она. – Я недооценила, насколько пристально Альконт следит за своими подданными. Покажите-ка мне умника, сообразившего покопаться в архивах…»

      Если кто и мог сопоставить личности неудавшейся курсантки, доктора общественных

6

Уильям Блейк: «Дитя-радость», «Мотылек».

7

Роберт Бернс: «В горах мое сердце».