Авиаторы Его Величества. Ксения Котова

прикрикнула на него Лем.

      Они пережили несколько унизительных минут. Пехотинцы обшарили все карманы: механик лишился пояса с инструментами, штурман – рации, парень – зажигалки. Милошу пришлось еще хуже. Даже когда остальных отпустили, великан продолжил вжимать его в ступени.

      – Что, мисс, не хотели по-хорошему? – Диров подобрал револьвер. – Барабан на правую сторону… для левой руки, понятно. Серьезно – собирались по нам стрелять?

      – Только себе в голову, – ответила Лем, растирая запястья. – Лучше застрелиться, чем терпеть на корабле дюжину альконцев.

      – Альконцы уже на вашем… куске металлолома. Прежде всего – вы сами. Мне ведь не примерещилось отсутствие акцента?

      – Этот «кусок металлолома» едва не обошел ваши перехватчики, – капитан будто не заметила личный выпад, но оскорбление в адрес «Аве Асандаро» снести не смогла.

      Диров положил револьвер на бочку у стены и пробормотал:

      – Не понимаю, как женщина могла опуститься до такого.

      – Опуститься до чего? – процедила Лем. – До желания жить своим умом? У Маркавина спросите!

      – Не смейте неуважительно отзываться о Его Величестве! – лейтенант сжал кулак.

      Казалось, он готов ударить. Лем издевательски улыбнулась:

      – Ну же. Вперед.

      Неизвестно, что случилось бы дальше, если бы не Алеманд. На поясе лейтенанта зашипела рация:

      – Лейтенант Диров, доложите обстановку.

      Секунду поколебавшись, ответить или ударить, Диров взял рацию:

      – Груз на месте. Открываем.

      – Поторопитесь.

      – Будет сделано, сэр. Связь завершил.

      Он вернул рацию на пояс и снова посмотрел на Лем.

      – И ни слова про осложнения… – капитан подперла стену. – В былые времена дела обстояли по-другому. Я недавно от кого-то слышала, что со временем небо сереет, трава желтеет, а достойные сыны Альконта мельчают. Похоже, это были не просто слухи…

      Диров отвернулся. Потом бросил ей не глядя:

      – Просто заткнитесь, – и добавил: – Продолжайте, Кейтид.

      Пехотинец вновь приступил к работе.

      Ящик поддался через четверть часа. Кейтид откинул крышку. Он глянул внутрь и быстро поднялся. Отступил, прошептал молитву и в почтительном жесте прижал к глазам ладони.

      Диров шагнул вперед и тоже посмотрел внутрь. Глаза лейтенанта расширились, лицо побледнело. Он словно не мог поверить в увиденное и на секунду застыл истуканом.

      – Немыслимо! – Диров ошарашенно повторил жест Кейтида.

      Стоявший неподалеку Вильгельм наклонился вперед, чтобы рассмотреть груз. В ящике лежало кипенное, без единого украшения солнце с отпечатком трех пальцев ровно в центре. Штурман почувствовал, как дыхание застряло в горле, и с трудом удержался от богохульства.

      – Капитан, мы влипли…

      – Еще как, – буркнул Кейтид.

      Пехотинцы заперешептывались. Диров ослабил воротник, словно ему стало трудно дышать.

      – Вы должны немедленно препроводить свой корабль