Живу, пока люблю. Татьяна Успенская-Ошанина

с яхты смотрит в воду совсем на другом конце света. Вода уже серая, растеряла краски до завтрашнего солнца. Тарас склонился к Зое, она подняла лицо к нему. О чём они говорят?

      Вода тёплая, пахнет водорослями и почему-то хвоей, понесла по течению. Елена начала работать и руками, и ногами, чтобы не отнесло далеко от стоянки.

      Отец учил плавать кролем, а мать саженками.

      С самого детства… если отец скажет: «надо идти», мать обязательно возразит: «не надо». Мать скажет: «надо стричь ребёнка», отец возразит: «не надо». Она взросла на противоречиях и противоположностях. «Чёрное», «белое» так и застыло пластами, и до сих пор она не знает, что же чёрное, что белое. Даже когда разошлись, каждый вечер отец приходил к ним. Не с детьми встретиться, а поссориться с матерью. Обоим необходимо было возражать друг другу, говорить обидные вещи.

      В нежном возрасте Елена смотрела на родителей с любопытством – интересно играют. Так кто же из них прав? Этот фильм, эта книга – «дерьмо» или «явление»? Слова «дерьмо», «маразм», «идиотизм», «так твою мать» – семейный багаж, семейные реликвии. И Елена с восторгом произносила их в детском саду, победно поглядывая на воспитательницу – вот что она знает! А однажды воспитательница сказала ей: «Эти слова плохие, Леночка, некрасивые». И спросила: «Где ты набралась их?»

      У Елены хватило сообразительности не сказать «дома», она отошла к окну, стала смотреть на заснеженные клумбы и качели. «Разве эти слова дурные? – думала она. – Они сердитые».

      Дома ничего не сказала родителям, но, когда в следующий раз они стали «обкрикивать» какую-то статью и прозвучали слова: «Так твою мать», спросила тихо, что это значит? И отец, и мать повернулись к ней, а потом стали смотреть друг на друга. В этот день они больше не ругались и не спорили. Но на другой даже не вспомнили о её вопросе, и крики, и привычные слова мячиками запрыгали по комнате с прежней силой.

      Для Елены началась новая игра. Она решила сама догадаться, какие слова можно произносить вслух, какие нельзя. Вывод напрашивался простой: те, что воспитательница в саду не говорит, плохие. Но получалось, что она не говорит многих слов.

      Раньше Елена легко болтала с ребятами и взрослыми, а теперь прикусила язык – не хотела больше говорить плохие слова, стайкой сидевшие у неё на языке и непринуждённо слетавшие с него раньше.

      Пошла в школу. Очень скоро поняла, что можно, что нельзя говорить. И умирала от любопытства: в других семьях родители так же ругаются?

      Уроки выучить старалась до прихода родителей (они вместе работали в одном научно-исследовательском институте) и смотаться к Зое, где Зоина мама накрывала для неё стол и угощала вкусными котлетами, гуляшами и салатами, а папа расспрашивал её об уроках и книжках, о занятиях в кружках.

      Зоя отличалась от других девочек – чёрным, пристальным и одновременно отрешённым взглядом, длинными тугими косами и добротой: раздаривала свои печенья, ластики, карандаши… Она слушала учителя, пристыв к нему неподвижным взглядом, и чётко выполняла всё, что от неё требовали.

      Особенно радовалась Зоя урокам математики. Задачи, устный счёт… – ответ