Поколение сильных. Вадим Александрович Мальцев

зиме 1941 года «непобедимая германская военная машина» дала обратный ход, получив свой первый пинок под Москвой. А ещё через какое то время линия фронта вновь приблизилась к Верхнему Студенцу.

      «Наш дом был единственным в деревне двухкомнатным жилым строением, – продолжает Анна Алексеевна свою историю. – Одну из комнат, где располагалась спальня, заняли немецкий лейтенант и его денщик. Как мы потом узнали, офицер был родом из Австрии. Австрийцы не так грубо как немцы относились к местному населению, и уж куда более лучше чем финны обращались с людьми.

      Однажды произошёл такой случай: была у нас через дорогу баня на три семьи. Топили её по очереди, а потом так же и мылись. В тот день очередь исполнять обязанности истопника досталась маме, и она постаралась на славу! Натопила баньку как следует и уже собиралась позвать нас, как вдруг к ней подходит староста, а с ним – солдат. Староста принялся гнать маму, так как баньку для мытья облюбовал офицер. Моей маме и в мирное время мало кто мог перечить, а тут какие-то фрицы!

      «Мне никто ничего не говорил, – ответила она неосторожно, – я баню топила для себя!»

      Солдат ударил маму, но она стояла на своём. Тогда её забрали в комендатуру, а вскоре мы узнали, что ей грозит расстрел. Мы втроём расплакались: «Пропала мамка!», как вдруг на порог дома выходит наш постоялец, австриец. Русского языка он не понимал, но по нашим зарёванным лицам догадался, в чём дело. Немедленно он отправился в комендатуру, и очень скоро маму отпустили.

      Как-то раз произошёл даже забавный случай: были у нас в подполе небольшие запасы картошки. К весне она проросла, и мама решила её перебрать. Оборвала ростки и оставила подпол открытым, чтобы проветрить его как следует. В это время в дом вошёл денщик. Что-то он поискал в комнатах, сделал неосторожный шаг, оступился, да и провалился под пол. На его дикие вопли прибежал австриец, а мы все в страхе забились в угол – теперь нам точно крышка! Австриец посмотрел на получившуюся картину, догадался, что здесь произошло и неожиданно начал хохотать. Вдоволь насмеявшись, он прогнал денщика, а нас обижать не позволил».

Народная хитрость

      Прошёл ещё один год. Летом селяне всё также трудились на колхозных полях, правда, теперь под присмотром местной полиции. Лошадей у них отобрали сразу, поэтому приходилось самим впрягаться в плуг, или использовать оставшихся коров, тех, что пока не пошли на корм оккупантам.

      Когда пришла осень, часть урожая удалось припрятать. Для этого жители применили такую хитрость: на краю кладбища была выкопана большая яма, на дно которой поместили бочки, да так, чтобы их верх находился всего в нескольких сантиметрах от поверхности. Бочки доверху заполнили зерном, закупорили как следует, заложили досками и насыпали холмик. Сверху поставили обычный крест – получилось этакое подобие могилы. Зерно из этой «могилы» потом распределялось среди всех нуждающихся.

      В начале зимы, в комнате австрийца прошло военное совещание. Набился полный дом офицерья,