Эхо шторма. Яна Кели

как звали ту дурацкую причину.

      – Говорила? Ая! – Учитель застыл, а затем встрепенулся: – На тебе был сигил?

      – Что?..

      Иван вскочил и, обогнув стол, больно схватил Аю за руку. Поднес запястье с браслетом к ее лицу:

      – В тот день! На тебе был сигил???

      – Д-да, был, – от неожиданности голос Аи стал тише. – Что это меняет?

      – Ты говорила о Мише? – учитель сжал руку сильнее.

      Бирюзовые глаза, обычно спокойные, сейчас горели. Таким Ивана Ая еще не видела. Сердце отстукивало трель под решительным натиском.

      – Это так важно?

      – Да! Важно!

      Учитель был совсем близко. Настолько, что Аю коснулось дыхание. А еще мягкий запах кашемировой кофты, свежей рубашки, едва уловимая нотка цитруса…

      – Что же в этой девочке такого важного, – тихо проговорила Ая, разглядывая лицо Ивана на таком интимном расстоянии. Губы острые, тонкие, бледные веснушки покрывали кожу – такие холодные в свете сумерек. Если бы Ая приблизилась еще немного, то соприкоснулась бы с ним соприкоснулись носами. От осознания этого по телу пробежали мурашки, такие манящие. Голос сорвался на шепот: – Зачем вы возили меня туда? Чтобы я увидела, насколько жалкой была? Только это уже не так…

      Взгляд скользнул по губам, так соблазнительно маячившим рядом. Ая приблизилась, всего лишь на чуть-чуть.

      И потеряла опору. Это Иван резко отбросил руку:

      – Ты такая эгоистка…

      Ая чуть не упала. Покачиваясь, отступила и уперлась в дверной косяк. Пластик скрипнул, ноги ватные.

      Учитель с закрытыми глазами потирал лоб.

      – Не говорила я про нее! – выдохнула Ая, чувствуя, как подкатывают слезы. – Сказала, что работали с ребенком, вот и все. Ничего конкретного!

      Лицо Ивана исказилось, он вздохнул рвано, словно испытывая боль:

      – Почему так сложно делать, что я прошу… – Он покачал головой, потом Ая снова увидела блеск в его глазах. Недобрый холодный блеск всепоглощающей синевы. – Это не игрушки, Ая! Не игрушки в рейтинг! Тебе плевать не только на себя, но и на других!

      Вокруг сжималась тень наступающих сумерек. Тонкое лицо учителя, всегда теплое, казалось хмурым, и он сам был каким-то чужим. Показалось, мог бы даже ударить. Если бы захотел.

      Стало интересно, а захотел бы?

      Может быть, Ая просто такая? Вызывала желание ударить, уничтожить, стереть.

      Что-то в сознании кольнуло вспышкой, и Ая подорвалась прочь. Вырвалась из апартаментов, пронеслась по так ярко освещенному холлу, что щипало глаза, дежурные что-то кричали.

      На выходе из корпуса ее поймали. Охранник сжимал плечо:

      – Эй, тут тебе не детский лагерь! Уже поздно! Какой курс?

      Ая сглотнула, с трудом подавляя желание нахамить. Представилась. Надеялась, что мокрые глаза не видны.

      – У-у, все ясно, – протянул мужчина, рассматривая нашивку. Хватка чуть ослабла, он оскалился: – Глупость какая! Чему вас только учат, никакой дисциплины. Тьфу! Никогда не понимал, зачем вы нужны на службе.

      Решать это не низкоранговому придурку, но Ая сдерживала мнение при себе. Молча смотрела в сторону, скрывая презрение за упавшими