Вилла «Лаубе». Валерий Вячеславович Бодров

пустующий дом, навёл в нём порядок и мы стали первыми покупателями. Словоохотливая прислуга, Эмма, сметавшая гроздья пыли по многочисленным углам нашего с Магдой дома, также подтверждала странный рассказ Рамиреса. Она немного говорила по-английски и по-испански, но в основном умело стрекотала на марокканском разговорном наречии. У неё мне удалось выяснить, что женщину, жившую тут с мужем и детьми до нас, по странному стечению обстоятельств, тоже звали Магдой. «Истину, истину, горю вам! – Клялась мне Эмма на плохом английском, – Точно звали, Магдой!» Я не придавал значения скрытым в этих повествованиях африканским мистическим страхам. И потом, близился наш день свадьбы, уже с моей Магдой, и мы собирались провести его особым образом.

      Официальный день создания собственного клуба в честь великого композитора также был отложен на послесвадебный век, поэтому, как мне уже начало мерещиться, что его не будет никогда. Хотя он не особо был тут и нужен. В таком тишайшем покое и созерцании пространства вокруг виллы, окружённой необыкновенно прозрачными африканскими пейзажами в дрожащем от испарений воздухе, даже мысль о каком-то там подобии европейского клуба, быстро приходила в негодность, а то и вовсе исчезала. Конечно, я ни на чём не настаивал, ведь жизнь вносит свои коррективы, а Магда была желанна и прекрасна без различных внешних добавок и синтетических приправ капризного общества.