Шпилькой по хамству. Лана Легкая

ждет? Что я сейчас признаюсь в том, как меня завел его поцелуй?! Или наброшусь на него, срывая с себя одежду, прямо в прыжке?

      – Вам показалось. А, как известно, когда кажется, креститься надо.

      Что за чушь я несу?

      – Это какая-то местная традиция или общее провинциальное веяние? – издевается Смирнов.

      Последняя фраза задела за живое.

      Высокомерие, сколько его в нем?

      – Как можно быть таким невыносимым?! Это риторический вопрос, можете не отвечать, – я рычу, направляясь к выходу. – Ярослав Витальевич, у вас тут цветок засох, опять! – Выхожу из кабинета, не прощаясь.

      Слышу за спиной шаги.

      Смирнов ровняется со мной.

      – Решил прогуляться. Как я понимаю, ты больше любишь пешие прогулки, поэтому не приглашаю. – Останавливается около шахты лифта.

      Мне же осталось горделиво вскинуть голову и проследовать к лестнице, проклиная тот день, когда встретилась с ним.

      Здравствуй, четвертый день хождения по мукам!

      Я плелась в офис Смирного со скоростью черепахи. Что спешить, если ничего не изменится? Всю ночь, наверное, выдумывал глупые дополнения.

      Вот я сейчас приду, он наговорит мне колкостей, я не останусь в долгу – отвечу и покину этот проклятый кабинет ни с чем. Прохожу мимо Натальи. Безразлично взмахиваю рукой, в которой держу ежедневник, в знак приветствия и вваливаюсь в кабинет.

      Подмигиваю моему другу фикусу, сажусь за стол, открываю ежедневник и, не здороваясь, говорю:

      – Диктуйте.

      На лице «Его мучительства» на пару секунд отразилось удивление. Да чему удивляетесь, господин Смирнов, никогда апатию не видели?

      – Доброе утро, а где договор?

      – А есть смысл его приносить, разве не будет новых пунктов? – отзываюсь с безразличием.

      Мой телефон призывно звонит.

      – Извините, мне нужно ответить. Я могу выйти, чтобы не мешать.

      – Не стоит, говори тут.

      – Да, Леонтий Борисович. Как ваши дела? Что? Опять? Я вас поняла, прошу прощения за предоставленные неудобства. Сейчас же переговорю. Да, я тоже иду в среду на торжество. Обязательно с вами станцую. До свидания, Леонтий Борисович.

      – Все хорошо? Мы можем продолжить…

      – Нет, не хорошо, – не даю договорить и бесцеремонно прерываю. – Мне нужно позвонить. – Набираю номер, не дожидаясь согласия. – Артем, я тебя предупреждала и не раз! Если не можешь контролировать своих клиентов… Да, опять, Кацман. Я понимаю, что вы все закрасите. Это последнее предупреждение! У меня много желающих на вашу площадь. – Отключаю звонок и понимаю, что мечусь по кабинету, как тигр в клетке.

      На вопрошающий взгляд отвечаю:

      – Опять раскрасили дверь психотерапевта Кацмана. Ничего умнее, чем нарисовать мужские гениталии вместо носа на профиле Фрейда, не придумали… – Апатия сменилась раздражением. – Сегодня будут дополнения, Ярослав Витальевич?

      Смирнов ловит меня и аккуратно усаживает на стул.

      – Не мельтеши.

      Легко сказать, да нелегко сделать. За последние несколько дней моя нервная