Четыре безумия. Клиент Шекспира. Милош Латинович

подходящим местом для установки театральной сцены. Посреди площади на высоком каменном постаменте стоял массивный крест из черного мрамора, а на северной ее стороне – две скамейки без спинок рядом с артезианским колодцем и длинным деревянным корытом. Напротив, вдоль реки, под низкой камышовой крышей расположилось несколько рыночных прилавков.

      – Как называется этот пыльный городишко? – спросил толстяк с лицом, спрятанным в линялый воротник короткого черного пальто. Во время поездок он по привычке слегка придерживал вожжи и дремал на неудобном сидении рядом с шефом. Внезапно очнувшись, он ощутил потребность обозначить этим вопросом свое возвращение «к живым».

      – Вранево, толстячок! – сообщила стройная девушка с длинными черными косами.

      – Давайте, дети мои, пойдем, споем, спляшем, смелее! Знаю, дорога была долгой, а путешествие трудным, но за работу надо приниматься быстрее, давайте созывать публику, – отдавал приказания Мурари, одновременно выгружая широкие толстые доски и складывая их рядом с упряжкой. Вся труппа присоединилась к нему. Это было обычным делом по прибытии в какой-нибудь город, и было точно определено, кто собирает сцену, а кто – публику, и чье роскошное декольте и широкая улыбка соберет в конце представления как можно больше денег в качестве вознаграждения за сыгранные Lazzi. И все это совершалось без суеты, хорошо организованно и быстро.

      – All’armi, all’armi! – закричала во весь голос черноволосая девушка и принялась плясать под мотив, который, удобно разместившись в кожаном кресле сзади телеги, где обычно черными прочными веревками крепят багаж, наигрывала на флейте молодая, коротко стриженая рыжеволосая женщина в белой рубахе и черных мужских панталонах. Она скорее была похожа на мальчишку, однако ее пол выдавал мягкий взгляд, ухоженные руки и длинные пальцы. Ее звали Симоной.

      – По-сербски, Магда, по-сербски говори, в этом городе сербов больше живет! – громко крикнул господин Мурари, раскладывая рядком длинные доски на прочные деревянные балки, предварительно уложенные на столитровые дубовые бочки. – О, Боже мой милостивый, ничего не умеют! Никуда не годится! Что, поможет мне кто-нибудь или я сам тут должен возиться?

      Никто не подошел к нему.

      У каждого было точно предназначенное ему дело.

      – Люди, представьте роскошь прекрасного города Венеции! Узкие таинственные каналы, по которым плывут черные лодки, украшенные золотом и бархатом! Перед вашим взором предстанут красивые дворцы! Изумительные площади, залитые золотым лунным светом…

      – Не переусердствуй, Магда, – оборвал ее Толстячок.

      – Убережет ли прекрасная Изабелла девичью честь от упорного преследования грубого Капитана? Не угас ли еще у великолепного Дзанни огонь любви, помнит ли он волшебные слова, делающие сладостными встречи любовников? Скоро на вашей площади воцарится восхитительная Венеция! Сегодня вечером перед вами развернется волшебная магия театра большого мира! В вашем городе артисты труппы Стана Мурари! – Магда продолжила вдохновенно рекламировать предстоящий спектакль.

      Часом