Глазами Ворона. Трофим Колонок

но, что эти птицы понимают людскую речь, а иногда и улавливают мысли. Странно, что люди не научились так же понимать воронов. Человеки вообще забавные, соплеменники Ворона рассказывали про них много интересных историй. Копаясь в стареющей памяти, он получал удовольствие, вспоминая некоторые из них, признаваясь самому себе, что в действительности все могло быть не совсем так. Или совсем не так, а значит, это уже не истории, а сказки, байки.

      Ему нравилось отслеживать судьбу отдельных людских родов на фоне сменяющихся эпох и происходящих событий, наблюдать, как эти рода скрещивались, разрастались, поднимались и пропадали в пучине времени. И чем обычнее был изучаемый человеческий род, тем Ворону было интереснее, ведь именно там была реальная жизнь и кипели настоящие страсти. А всякие королевские и царские династии у него обычно вызывали зевоту.

      Вот, например, соединились два рода, Колонка и Разбегая, и в какой-то момент на белый свет появился Санька. Вполне возможно, что эти рода в прежние времена даже воевали друг с другом, достоверно этого никто не знает, но теперь в его жилах бежит их кровь, по-прежнему бурлящая. Вроде бы – ничего особенного, но Ворону нравилось, заглянув в глубь веков, вспомнить прародителей таких семей, посмотреть на нынешнюю поросль и сложить это все в единый сюжет. Для воронов ведь книг не пишут и фильмов не снимают, а они тоже иногда хотят и посмеяться, и поплакать.

      Автор тоже творил не для воронов, а для людей. Многое навеяно реальными событиями и эмоциями, но в тексте хватает и всяких придумок. И, возможно, Ворон существует на самом деле, ведь некоторые сюжеты появились внезапно, как будто после стука клюва в стекло или дуновения воздуха от взмаха крыла, и автор поневоле поворачивал голову в сторону окна – не сидит ли там и не косит ли глазом эта мудрая и вездесущая птица…

      Форточка

      1970-е годы

      – Са-а-аша-а, домо-о-ой! – это папа встал на табуретку и зовет Саньку через форточку на кухне.

      Когда тебе десять лет, так не хочется уходить с улицы, где в самом разгаре очередная игра с друзьями. Но раз зовут, значит, уже семь вечера и пора ужинать, а потом еще родители проверят уроки. И не позднее десяти часов нужно ложиться спать – ведь маме очень рано вставать на работу. А за стеной иногда безобразничают соседи, не давая ей выспаться. Санькина кровать в другой комнате за закрытой дверью, с окном, выходящим прямо на яркий уличный фонарь. Так что и после отбоя можно продолжить чтение очередной интересной книжки, от которой не оторваться. А что утром нужно в школу, да и зрение от такого чтения портится – в этом возрасте совершенно неважно.

      Закрыв книгу, засыпая, можно еще пофантазировать, а что бы случилось, если бы герои книги повели себя иначе, придумать альтернативные сценарии развития событий.

      Санька не понимал, как у отца получалось так громко звать его через форточку. Казалось, слышал весь район. Но папе до этого не было дела, главное – чтобы услышал сын, в каком бы месте большого пустыря между домами он ни находился. Что интересно, с улицы или из соседних окон отцу никогда не кричали в ответ никаких колкостей, хотя Бибирево по составу населения в те времена было то еще местечко. Ведь не врали в известном фильме «Ирония судьбы», действительно, в то время бывшие подмосковные деревни Медведково, Подушкино, Бибирево только-только получили статус столичных окраин, где началась масштабная застройка. Здесь давали квартиры самым разным людям – и интеллигенции, и рабочим, и откровенным забулдыгам.

      – Ну еще десять минут! – в слабой надежде на удачу откликался Санька – а вдруг получится?

      Если он был рядом с домом, и отец слышал ответ, то иногда получалось. Но чаще оставалось только вздохнуть и, махнув рукой друзьям, топать домой, проходя мимо лавочек, на которых мужики играли в домино и пили пиво.

      «И почему папа никогда по вечерам не выходит с ними посидеть, поговорить? Я бы мог подольше погулять!» – с досадой думал Санька.

      Но до Бибирево еще было Бескудниково.

* * *

      В младенчестве Санька любил поскандалить. Стоило в доме подать голос кому-то из посторонних, даже если малыш его не видел, поднимался такой рев, что проще было вывести гостя из квартиры, чем уговорить малыша успокоиться.

      – Лаз тубалетка, два тубалетка, и фсё… – отвечал двухлетний Санька по телефону на вопрос родственников, что там есть на съемной квартире родителей, куда они ненадолго уехали, чтобы хоть немного побыть одним. А так-то малыш жил в однокомнатной квартире в хрущевке с папой, мамой, бабушкой и дедушкой. В то время все взрослые члены семьи еще работали или учились, поэтому довольно часто Санька оставался на целый день с соседкой, престарелой бабой Полей, которую со всей присущей маленькому ребенку энергией и весельем в разгар игры в прятки порой загонял и под диван. Но вскоре родная бабушка Клава вышла на пенсию, и Санька решительно заявлял ей, выглянув в окно:

      – Одевай меня, пойду на улицу гулять, мои бабки у подъезда соблались!

      И сам топал по лестнице с четвертого этажа на встречу со своими подружками. Сейчас это сложно представить, но тогда были другие дворы и другие