Бывшая любовница. Екатерина Руслановна Кариди

крышесносный.

      Он хрипло и как-то болезненно рассмеялся, руки снова пришли в движение, шаря по телу, а губы проглотили протест. Когда он оторвался, Маша дрожала в его руках, проклиная себя и позорно ожидая продолжения.

      – Но это просто секс, – Андрей выдохнул и пожал плечами.

      – Что… Ты… Ты сволочь!

      – Чшшш, не надо закатывать истерику. Ты сама хотела этого не меньше, и тебя все устраивало.

      – Но я же… Я же думала… Я любила тебя все это время!

      Андрей цыкнул, добираясь до тела и сцеловывая вздох:

      – Успокойся, все это время ты любила мой член, а вовсе не меня.

      Его рука там, его слова, режущие не хуже ножа.

      – Да как ты так можешь?! – задохнулась Маша.

      – Не ты, а мы! Мы, Машенька. Ты сама на меня прыгала.

      Слезы хлынули, Маша рванулась из его рук.

      – Я сейчас все Аньке расскажу!

      Но он держал крепко. И обжигал дыханием, уговаривал:

      – Ну все, все. Перестань. Ты этого не сделаешь. Потому что тогда я никогда не прощу тебя. И ты себе не простишь, если испортишь жизнь ближайшей подруге. Все хорошо, перестань.

      И она рыдала в его объятиях, а он так нежно гладил ее по спине, как будто любил. И в его объятиях было почему-то так хорошо, спокойно. Как дома.

      Извращение какое-то. И это проклятое послевкусие после секса, как торнадо прошелся в крови. Осознавая, что унижаться дальше просто некуда, Маша спросила, силясь понять:

      – А как же я, Андрюш? Ты же любил меня…

      Он продолжал обнимать ее, но отвернулся. Проговорил со странной интонацией:

      – Я не любил тебя, нам просто было хорошо вместе. Но жизнь так устроена, иногда надо что-то менять.

      Господи… как чудовищно все. И все же сказала:

      – Если тебе надо жениться, женись на мне. Почему именно на Аньке, Андрюша?

      – Я бы все равно никогда на тебе не женился, маленькая моя. Ты посмотри на себя, разве на тебе можно жениться?

      Он горько улыбался, а рука поглаживала ее там. Унизительно, оскорбительно, а у нее дыхание сбивалось от сладких ощущений. Есть ли дно этому унижению…

      – А что не так со мной, почему на мне нельзя жениться? – выдавила через силу.

      – Ты посмотри на себя, ты же течешь как сучка. Ну какая из тебя жена?

      В его устах это звучало так несправедливо, цинично и жестоко, что Маша была просто убита свалившимися на нее откровениями. Замолкла, ушла в себя.

      – Кстати, о сюрпризах, – проговорил Андрей со вздохом. – Ты же так и не дала мне рта раскрыть.

      Он потерся носом о ее шею за ушком, дунул на кожу, поднимая волну мурашек.  Как это ни ужасно, даже в этой ситуации Андрей смог добиться от нее мгновенного отклика. Тихонько засмеялся, осознавая свою власть, словно внушал ей:

      «Ты моя, запомни».

      И поцеловал.

      Почему этот урод так на нее действовал? Он же только что унизил ее, растоптал, смешал с грязью, а она дрожит от страсти в его объятиях. Впрочем, сейчас она вовсе не смогла бы ответить, что и почему делает, какая-то белая муть заволокла мозги, выключая из действительности.

      – Я