Сводная сестра для мажора. Мария Манич

лучше, чем лечь спать. Подготовка к семинару может подождать до завтра. А больше у меня и дел особо нет. На улице падает снег, а это значит, что город встанет в огромные километровые субботние пробки.

      Забираюсь на кровать и укрываюсь теплым пушистым пледом до самых ушей.

      Надеюсь, мне ничего не будет сниться. И я просто отключусь.

      Открываю глаза, когда на улице уже темно. Это может быть и глубокая ночь, и пять часов вечера. Темнеет сейчас рано. За окном бушует непогода. Снегопад, первый в этом году, превратился в настоящую метель.

      Часы на телефоне подсказывают мне, что сейчас всё-таки не ночь.

      Расчёсываю спутавшиеся, ещё немного влажные волосы пальцами и решаю спуститься вниз.

      На моём этаже глаза можно не использовать. Темно и безжизненно.

      Судя по тишине и полумраку в квартире, дома я опять одна. Этот факт меня никогда ранее не расстраивал. За Мишей и его жизнью я не слежу, лезть и принимать в ней участие тоже не пытаюсь. То, что было сегодня на кухне… это так, творческий порыв и моё хорошее настроение. Чернов отреагировал вроде вполне адекватно, по крайней мере, сам был рад избавиться от своей Карины-картины. Поэтому мне непонятно, откуда в груди вдруг взялось это гнетущее чувство тоски и одиночества.

      Мне хочется позвонить маме, Полине или Наде. Сегодня суббота, и у всех, я думаю, есть дела поважнее, чем болтать с грустной Катей.

      В кухне тускло горит подсветка.

      Шлепая босыми ногами по тёплому полу, иду прямо к холодильнику. Он девственно пуст. Лимон, видевший ещё первую мировую войну, смотрит на меня с грустным укором. Безжалостно отправляю его в мусорное ведро.

      – Сколько? – удивляюсь, смотря на время ожидания, которое предлагает мне доставка. – Три часа? Нет, спасибо.

      – Ты всегда, когда одна, разговариваешь сама с собой? – раздаётся насмешливый голос справа от меня.

      Чернов появляется рядом так бесшумно, что я дергаюсь от неожиданности и роняю свой мобильный на пол.

      Он со страшным шлепком приземляется на кафельный пол экраном вниз. Ну, всё… капец телефону!

      – Нельзя так пугать людей! – говорю раздражённо, присаживаясь на корточки.

      Зажмурив один глаз, аккуратно переворачиваю телефон и не могу сдержать стона боли и разочарования. По экрану ползёт тонкая паутинка из трещинок.

      – Кто мне запретит? – спрашивает Миша и опускается рядом со мной. – Не повезло тебе.

      – Это всё из-за тебя! – рычу и толкаю его в плечо.

      От неожиданности парень плюхается на задницу, а я встаю на ноги и начинаю беспокойно ходить из стороны в сторону, нервно заламывая руки.

      Чернов мрачнеет, стирая с губ свою вечно приклеенную улыбку, которая сорвала трусы не с одного десятка девчонок.

      Мне плевать на перепады его настроения. Если отец увидит этот экран, мне крышка. Не потому что телефон дорогая вещь и всё такое, а потому что это опять не оправдает его доверие. Мой прошлый мобильный был примерно в таком же состоянии, когда он конфисковал его у меня. Выдели бы вы его лицо и презрительно