Она любила убийцу. Янина Хмель

правильным переход на растительную пищу только по состоянию здоровья. – Максим Леонидович всё ещё придерживал меня за талию.

      – Сейчас я с вами соглашусь, но года четыре назад вам бы не удалось меня переубедить. – Я сделала шаг. – Вы можете меня отпустить, я могу передвигаться самостоятельно. Правда, медленно.

      Он нехотя убрал ладонь с моей талии.

      Внутри стейк-ресторана оказалось очень спокойно. Мы заняли столик на двоих недалеко от выхода. Облегчённо выдохнув, я опустилась на стул.

      – Переоценила я свои возможности.

      – Это значит, что позволишь мне отнести тебя к машине? – Максим Леонидович присел напротив.

      – Если я сейчас съем стейк, то к моим уже имеющимся килограммам прибавятся ещё несколько, – рассмеялась я.

      Нам принесли две порции стейков медиум прожарки и чайничек белого чая с двумя чашками.

      – Почему вы напряглись, когда услышали имя Ворона? – меня со вчерашнего вечера мучил этот вопрос, и я озвучила его.

      Максим Леонидович опять напрягся, опустив взгляд в свою тарелку. Я понимала, что эта история почему-то задевала его, и мне, конечно же, была интересна причина.

      – Если напишешь хороший материал, расскажу.

      – Почему «если»? Снова пари?

      – Я ставил на то, что ты уйдёшь, – внезапно сказал он, нарочно переводя тему.

      И я замерла, выронив вилку.

      – Не думал, что ты способна на что-то большее… – он замялся.

      – Чем писать заметки о погоде, – закончила за него я. Аппетит резко пропал.

      – Но даже в твоих заметках о погоде чувствуется характер.

      – Не думайте, что обидели меня, – я потянулась к чайничку, чтобы разлить чай по чашкам. – Я люблю удивлять…

      Максим Леонидович перехватил мои руки и сжал их в своих ладонях.

      – Я сам разолью, – он смотрел мне прямо в глаза, – знаю, что ты любишь удивлять. Вдруг ещё чайник перевернёшь… – и добавил: – На меня.

      Я отпрянула назад, опуская взгляд, кисти выскользнули из его ладоней.

      Конечно же, меня задели его слова о том, что он думал, будто я уйду после стажировки. Но я старалась не подавать вида, что расстроилась.

      Максим Леонидович разливал чай по чашкам.

      Я наблюдала, как ровненькая струйка медового цвета заполняла две стеклянные чашки, а после вверх поднималось облако пара.

      – Скоро сама будешь с удовольствием принимать участие в пари.

      – А вам тоже интересна личная жизнь сотрудников? – спросила я, поймав его взгляд.

      Максим Леонидович опешил.

      – Нет, личная жизнь кого-либо другого меня не интересует, – спокойно ответил он. – Если она не касается меня.

      – Тогда зачем эти пари по поводу и без?

      – Потому что журналистика скучна и однообразна.

      – Даже криминальная?

      – Ещё скучнее, – пожал плечами он. – Поймёшь, когда будешь сидеть среди тысячи бумаг по делу своего Ворона и пытаться собрать информацию так, чтобы читатель дочитал твой материал до конца.

      – Он… не мой, –