Тайна Черного озера. Андрей Анатольевич Посняков

ты фоткай, фоткай, – разрешила напарница. – Догоним еще всех.

      Сама тоже смартик достала – несколько снимков сделала, да попросила:

      – Ты мне фотки потом сбрось, ага?

      Машников засмеялся:

      – Конечно, сброшу. Сейчас. Вон ту березку сфоткаю и поплывем. Нет, еще те камыши.

      – Это не камыши, а рогоз.

      – Вот этот вот, с коричневыми такими штуками? – повернувшись, недоверчиво прищурился Жека. – Рогоз?

      Напарница покивала:

      – Рогоз, рогоз.

      – А я всегда думал – камыш.

      Своих нагнали быстро – те не особенно-то и торопились, да и Саблина давно уже позади всех плыла – зачем, на спокойной воде-то? Мика с Колькою спокойно ловили рыбу, Ленка же разделась да вытянула ноги – загорала. Да все загорали – ближе к обеду солнышко припекало крепко.

      – Сморите, не сгорите, – заслышав легкий плеск, Сабля повернула голову. В ее больших темных очках отражались синяя река, плесо и только что подплывшая байдарка с Женьками. – Ты, Жека, длинное что-нибудь с собой взял?

      – Да так…

      Честно говоря, Ума Палата не помнил. Взял ли он с собой джинсы с рубашкой. Нет, свитер, конечно взял – на случай ночных холодов. А вот так, чтобы спасаться-закрываться от солнца… вряд ли. Мог и забыть. Зато трое шортов взял и две майки. Погода-то – ух! Повезло, можно сказать, с погодой. Солнышко припекало – жарило. В городе б душно было, а здесь, на реке, особой жары не чувствовалось. Хорошо было. Очень.

      – Ну, ладно, хватит балдеть, – гляну на часы, лениво потянулась Сабля. – Надо места для обеда искать. Парни! По берегам поглядывайте.

      – Ага! А мы щуку уже…

      – Я слышала, – накинув на загорелые плечи рубашку, Ленка взялась за весло и обернулась к «доходягам». – Женьки, можете не тропиться особо. Только по берегам смотрите – нас не пропустите.

      – Не пропустим, – засмеялась Лесникова. – Мы тут пофоткаем. Может, смородиновых листов для чая нарвать? Вкусно.

      Сабля хмыкнула:

      – Вот-вот. Нарвите.

      Дальше совсем лениво плыли. Почти и не гребли, теченье само несло, и довольно быстро. Машников почти не выпускал фотоаппарат из рук, все время щелкал. Речку снимал, облака, кувшинки, заросшие берега. И вот – напарницу. Обернется, щелкнет… и снова нацелит объектив на берег.

      – Ну, ты предупреждай, когда снимаешь, – сняв очки, Женька сверкнула синими глазками. – Не хочу, чтоб некрасиво вышло.

      – А ты всегда красивая, – не думая, бросил Машников. – Можешь не волноваться.

      Сказал и даже ничуть не смутился, хотя на берегу, в поселке – постеснялся бы. Однако же здесь, на воде, совсем другие отношения складывались. Более простые, более честные. Никто друг перед другом не выделывался, даже Колька-Колян. Ну, тот может, просто побаивался Ленку.

      – Правда, красивая? – синеглазка покусала губу, глядя в Женькину, уже покрасневшую от солнечных лучей, спину.

      Ума Палата обернулся:

      – Конечно! Хочешь, еще раз повторю?

      – Хочу! –