Место, роль и значение религий в современном мире. К. М. Долгов

отпочкования культуры и письма на почве Малой Азии, но, к сожалению, оставшихся идеографических знаков слишком мало для построения в данный момент более фундаментальных гипотез»7. Но уже то, что было сделано Кифишиным, являет собой выдающееся научное открытие относительно единства и многообразия древних языков и культур.

      Рассматривая «архитектуру», архитектонику, топографию, структуру взаимосвязи гротов и пещер этого святилища, Кифишин приходит к следующим выводам: «Завершая обзор пяти святилищ сакрального комплекса Каменной Могилы, хотелось бы обратить внимание на его связь с ближневосточной традицией в ассирийском ее варианте (Ассирия была прямой наследницей древнего творчества протошумеров). Я имею в виду ритуальные основы планировки святилищ, которые были издавна продиктованы “заветами предков”… Каменная Могила уже в позднем палеолите могла осмысливаться как священный комплекс, своего рода храм с очень сложной структурой, соответствовавшей представлениям древних о таинстве возрождения богов, героев, а затем и смертных царей – представителей общины людей уже в реальном мире»8.

      Как в данном случае понимать «заветы предков»? Здесь Кифишин приходит к еще более радикальным предположениям о том, что Каменная Могила имеет гораздо более древнее происхождение, чем сам Шумер. Приазовские тексты содержат ссылки на таблички, имеющие, очевидно, более древнее происхождение, вследствие чего они называются исследователем «первоисточником». «При этом форма ссылки на более древний образец, известная именно в Шумере, связывает с ним Приазовье глубокой ритуальной связью. Едва ли Шумер, классическая цивилизация Двуречья, дал столь архаичную “колониальную” форму, как архив Каменной Могилы. Скорее, наоборот, она была “метрополией” и Шумера, и многих других центров “письменных культур” рассмотренного в работе ареала»9.

      Анализируя изображения, нанесенные на лопатке мамонта (линии, треугольники, елочки, ромбы и квадраты, разнообразные углубления), найденной при раскопках одной из древнейших стоянок на Днестре, Кифишин, не исключая прочтения сцены как изобразительной (сцена охоты), вместе с тем допускает возможность ее интерпретации как пиктографического текста и предполагает следующее: «Любопытно, что изображение на нем козы (UZUD) в чем-то близко рисунку Каменной Могилы (табличка № 62 из Грота Козы). Надпись, нанесенная черной краской, древнейшая из всех известных мне ныне (второй слой мустье, ок. 42 тыс. до н. э.). Если это действительно надпись, тогда нужно допустить, что пиктографическую письменность имели уже неандертальцы. Естественно, сейчас невозможно решить такую проблему. При анализе ностратической лексики известными лингвистами В. М. Иллич-Свитычем и А. Долгопольским выяснилось, что к эпохе XXX–XII тыс. до н. э. могут быть отнесены около одной тысячи употребительных корнеслов, из которых, по крайней мере, восемь, очень сложных по семантике, возможно, имели доностратическое (то есть эпохи мустье, неандертальское) происхождение»

7

А. Г. Кифишин. Древнее святилище Каменная Могила. Опыт дешифровки протошумерского архива XII–III тысячелетий до н. э. Т. 1. Киев, 2001. С. 48.

8

Там же. С. 504–505.

9

А. Г. Кифишин. Древнее святилище Каменная Могила. Опыт дешифровки протошумерского архива XII–III тысячелетий до н. э. Т. 1. Киев, 2001. С. 524.