Сизые зрачки зла. Татьяна Романова

к тайному обществу, а его организовали с целью свержения божьей милостью данной власти. Заговорщики планировали цареубийство, а это – ужасное преступление!

      – Мой сын не мог помышлять о таких вещах. Это для него исключено, даю вам слово! – сжав руки так, что побелели костяшки пальцев, поклялась Софья Алексеевна.

      – Дорогая моя, вы – мать. Беспокоясь о вас, сын мог и не сообщить о своем вступлении в это преступное сообщество. Его могли втянуть обманом, он мог опасаться за благополучие сестер, поэтому вы ничего и не знали. Как говорят, самые близкие люди все узнают последними.

      – Возможно, в том, что касается меня, вы и правы. Но мой Владимир – благородный человек, он – гвардейский офицер, и я уверена, что, разобравшись, комиссия оправдает его. Однако сейчас я прошу только об одном: помогите мне увидеть сына.

      Чернышев вновь улыбнулся.

      – Я не всесилен, но постараюсь вам помочь. Надеюсь, моего влияния хватит, чтобы выхлопотать для вас свидание. Я напишу, если это станет возможным. Куда мне прислать письмо?

      Софье Алексеевне померещилось, что в его темных глазах мелькнула усмешка. «Кузен» показался ей большим жирным котом, играющим с придушенной птичкой, которой была она сама. Похоже, что все ее подозрения оправдались. С деланным равнодушием, чтобы собеседник не смог прочесть ее мысли по лицу, графиня объяснила:

      – На имущество моего сына наложен арест, мы с дочерьми переезжаем к моей тетке графине Румянцевой, у нее есть собственный дом на углу набережной Мойки и Зимней канавки.

      – Арест имущества? Я не знал!.. Наверное, Собственная канцелярия Его императорского величества подготовила предписания, минуя нашу комиссию, – удивленно покачал головой Чернышев. – Как жаль, кузина. Возможно, у вашей тети вам с дочерьми будет не очень удобно? Вы можете переехать в мой дом. Мы с женой пока одни, а дом большой и удобный. Я думаю, вам с девочками здесь будет хорошо.

      – Благодарю за заботу, но мне не хотелось бы стеснять вас, да к тому же у тетушки огромный особняк, где она живет одна. Я – ее единственная наследница, поэтому мы с дочерьми будем у себя дома.

      – Ну, не буду неволить, – развел руками Чернышев, – но помните, что вы и ваши девочки мне не чужие, эти двери для вас открыты в любой час дня и ночи, а я целиком нахожусь в вашем распоряжении.

      Софья Алексеевна поняла намек и стала попрощаться. В сумраке экипажа она наконец-то вздохнула свободнее и отдалась своим мыслям. Подтвердились ли ее подозрения? Теперь она не могла уже ответить на этот вопрос однозначно. Александр Иванович, приглашая их свой дом, продемонстрировал несвойственное ему радушие. Но если бы она согласилась, он представлялся бы покровителем ее дочерей, а там и до опекунства недалеко. Имущество Чернышевых из-под ареста никуда не убежит, а подготовить мнение света не помешает, и кто это сделает лучше, чем сами барышни, встречающие гостей с�