Сети Вероники. Анна Берсенева

Алеся.

      Даже когда он говорил непонятные вещи, его интересно было слушать. А может, и интереснее всего ей было слушать именно о таких вещах.

      – Жизни и смерти, – ответил Игорь Павлович. – Это заставляет быстрее взрослеть. Или не так?

      Он смотрел на нее внимательным взглядом. Непонятно, что в его глазах. От этого должно становиться неловко. Но Алеся никакой неловкости с Игорем Павловичем не чувствовала. Удивительно – он не из тех, про кого скажешь, что обаятельный или располагает к себе. Но с ним легко. Ей, во всяком случае.

      – Так, – согласилась она.

      В кастрюле забулькало. По кухне разнесся такой аппетитный запах, что Алеся почувствовала голод.

      Игорь Павлович выключил плиту, достал из кухонного шкафа глубокую тарелку.

      Суп оказался очень густой и с таким количеством разных овощей, что Алеся даже не все смогла различить. Капуста заметна, цветная, и брюссельская, и брокколи, фасоль в стручках, картошка. Ага, морковка тоже. И правда, хорошо его жена готовит! Сытно, но не тяжело. И красиво в тарелке, разноцветно так.

      Заметив, с каким интересом она разглядывает суп, Игорь Павлович спросил:

      – Нравится? Маруся такой в Бад-Мюнстерайфеле ела, в Германии, и хозяин кафе дал ей рецепт.

      – Там фарш еще, – заметила Алеся. – И колбаски какие-то.

      – Да все там, что под руку попадется.

      – Очень вкусно!

      – Брат у меня гурман, так что кулинарный талант его жены оказался очень уместен. Ну и нам всем перепадает, тоже хорошо.

      – Ваш брат с женой вместе с Ириной Михайловной живут? – спросила Алеся.

      – После папиной смерти мама решила жить одна. Так для всех лучше. Было.

      Обеспеченные люди. Есть возможность не возражать такому маминому решению. Хотя квартира и так-то большая, а для одного человека просто огромная, и логичнее было бы жить в ней семье кого-нибудь из сыновей или внуков.

      Стоило Алесе об этом подумать, как ей стало так стыдно, что даже кровь в лицо бросилась. Игорь Павлович говорил о быстром взрослении в положительном смысле, но когда ловишь себя на таких вот мыслях, то поневоле подумаешь, что лучше бы не взрослеть, а оставаться в том возрасте, в котором бабские рассуждения были еще незнакомы.

      – Спасибо, Игорь Павлович, – сказала Алеся. – Суп и правда очень вкусный.

      От кофе она отказалась, а тарелку он ей помыть не дал – поставил в посудомоечную машину. И вышел провожать Алесю во двор, хотя совсем это было не нужно.

      Дом, на который она оглянулась от решетчатой ограды, выглядел как-то беспорядочно. Нельзя было даже понять, сколько в нем этажей, то ли пять, то ли больше, то ли меньше.

      – И больше, и меньше, – ответил Игорь Павлович, когда она его об этом спросила. – Было четыре этажа, потом пятый достроили, потом шестой отчасти. Встройку сделали с Лялиного переулка, и квартиры там вышли странные, узкие, тесные, кухни чуть больше шкафа. Квартирный вопрос, как известно, москвичей испортил, и дома наши испортил тоже.

      – А внутри не кажется, что тесно, – сказала Алеся.

      – Теперь – да, –