Сети Вероники. Анна Берсенева

и лишь в минуты расставания с Борисом они захлестывали ее, как волны.

      Может, если бы он был ее ровесником, все это закончилось бы раньше: ровесников вокруг много, все они схожи, и все ей понятны. Но Борис не просто взрослее, а значительнее, он такой один, и то, что было ей непонятно в нем – что дается лишь годами и без опыта прожитых лет понятно быть не может, – сплеталось с любовью к нему и держало сильнее, чем самые прочные сети. И так это длилось до того дня, когда Алеся поняла, что беременна.

      «Быть такого не может! – похолодев, подумала она. – Я же ни одной таблетки не пропустила!».

      Глупость собственного лепета была ей очевидна. Еще в колледже на лекциях по гинекологии преподаватель говорил:

      – Нет ни одного противозачаточного средства, которое действовало бы стопроцентно. И никогда не будет – природа не позволит.

      Вот и не позволила. Хотя зачем могла понадобиться природе Алесина растерянность и тем более отчаяние, которое охватило ее, когда первая растерянность прошла? Никакого глубокого природного смысла она во всем этом не видела.

      Но разум ее прояснился. Может, прояснение имело гормональную причину? Да, наверняка так – о гормональных изменениях, происходящих во время беременности, на лекциях тоже рассказывали подробно.

      И в этом прояснении разума слова, сказанные Борисом в самом начале их связи: «Я приму любое твое решение», – приобрели прямой смысл.

      Решить, что делать, могла только она, решить это надо было как можно скорее, и советоваться об этом с Борисом требовалось не больше, чем о том, оставлять ли косу. Хотя значимость этих двух действий, конечно, невозможно было сравнивать. И сказать ему о беременности надо было уже после того, как у самой сложится какое-то решение. Алеся не знала, откуда у нее такая уверенность, да и решения никакого ей в голову пока не приходило…

      Но после года связи с Борисом, после этого проведенного в смятении года, она своей уверенности обрадовалась.

      Глава 9

      – Вы умны, Алеся.

      Обычно Игорь Павлович навещал свою маму днем, когда Алеся была на работе, поэтому виделись они не часто. И откуда бы ему знать о ее уме?

      Но когда она спросила его об этом, он ответил:

      – Глупые женщины не бывают красивыми. Разве что в восемнадцать лет. А вам-то не восемнадцать.

      Она смутилась бы от этих слов, если бы и без них не понимала, что нравится ему. Для такого понимания не требовалось особенной догадливости, потому что он не особенно это скрывал. И то, что сегодня, застав ее дома, попросил проводить его до угла Подсосенского, а потом, когда до угла дошли, предложил посидеть в кафе, было лишь еще одним тому подтверждением.

      – Мне тридцать, – сообщила Алеся.

      Вернее, не сообщила, а напомнила: паспорт-то ее он видел.

      – И вы очень красивы, – кивнул Игорь Павлович. – Точнее, гармоничны. Поэтому элементарная логика подсказывает, что вы умны.

      Он говорил прямо, потому что был прямым человеком, а не для того чтобы ей понравиться; это она тоже уже поняла