Арин. Анюта Соколова

сплетнях. Лишь бы со стороны мы казались давно знакомой дружной компанией.

      – Может, вам будет интересно послушать про Эрлинг? – неуверенно предложил Орри.

      Лота, мигом повеселев, кивнула.

      Обстановка разрядилась. Вскоре я вполуха слушала забавные анекдоты итлунга о королевском дворе, гадая про себя – дать ему понять, что мне известно, кто он такой, или промолчать. Вполглаза присматривала за Рэем, хмурившим лоб. Вдобавок ещё и пыталась следить за дорогой и полосой ольхи вдоль неё, на наше счастье, просвечиваемой солнцем насквозь, так, что не спрячешься.

      – Или был ещё такой случай, – увлёкся Орри. – Итри́н, старшая фрейлина, на приёме в честь корсолáнских послов в спешке не заметила, что парик на ней съехал набок. И вот, процессия входит в зал…

      Прислушиваясь к нежному смеху Лоты, я размышляла – чем, ну чем этот царственный отпрыск перешёл дорогу Керту? И тому, с точёным профилем, которому не по Лесу шастать, а придворным живописцам позировать? Власть, не иначе. Пусть у Дирина детей с подходящей родословной больше нет, зато у его сводного братца, Но́рла, законных сыновей аж двое, и оба до недавнего времени метили в наследники. Корона – вещь заманчивая, из-за неё и подсуетиться не жалко. Но при подобных обстоятельствах всё подправляет удар кинжала, яд, подсыпанный в бокал, несчастный случай, наконец. Однако отвозить на край света, прибегая к заклятиям, явно желая убить не проливая крови… Кровь. В памяти заворочалась какая-то древняя легенда. Я нашпигована этими легендами, словно праздничный гусь яблоками, вспомнить бы толком нужную.

      – Тут парик у неё окончательно съезжает и шлёпается прямо в церемониальную чашу посла. Итрин – в обмороке, корсоланцы в гневе, Дирин в шоке – конфликт…

      Нет, не помню. Всегда так: когда необходимо что-то вспомнить, именно это оказывается запрятанным на самом дне памяти, под толстым слоем ненужных пустяков. Вертится лишь любимая Недой присказка: мол, итлунги вымирают оттого, что так и не научились разбавлять вино водой, а кровь – чужой. Мне она не казалась такой забавной, как Неде, хоть Неда и была чистокровным итлунгом, а я человек.

      При любом раскладе в семье из человека и итлунга рождаются только человеческие дети. Красивые, здоровые, одарённые – но обычные люди. Значит, для продолжения рода юным итлунгам приходится по пальцам пересчитать всех подходящих женихов и невест, а потом уж влюбляться. Ну, пусть не влюбляться, но выходить замуж только за одного из них. Или влюбляться в человека, но опять-таки выходить замуж за своего. Немудрено, что именно у итлунгов сложено столько легенд о трагической любви и столько суровых традиций, нарушить которые смерти подобно. Даже для сына и наследника лорда Авендума. Может, Орри что-то нарушил?

      Да нет, не похоже. Какой из него борец с устоями! Обычный парень, обаятельный, воспитанный, красивый до одури, таких что на наших хуторах, что в королевских дворцах полным-полно. Вот приятель его – личность колоритная. Интересно, где ж его улыбаться отучили? Ишь, зыркает, словно сыч из дупла. Глаза злющие, колючие, от Лотиного смеха