Украинско-российские взаимоотношения в 1917–1924 гг. Обрушение старого и обретение нового. Том 2. В. Ф. Солдатенко

«…Без оповещения войны казаки не могут биться. Они не знают, русские большевики враги нам или приятели. Такое молчание Директории ослабляет дух наших войск, охлаждает их пыл и придает смелость и жесткость большевикам. Знает ли Директория, какие страхи там творятся. Знает ли она, что она делает преступление против нашей государственности, не оповещая войны? Мировая делегация? А какая гарантия, что большевики хотят мириться, что это с их стороны не хитрость, чтобы ослабить дух наших войск? Почему они перемирия не предлагают, а только переговоры?»[51]

      Не следует останавливаться на подобной «дипломатии, шитой черными нитями» (принципиальные моменты старательно замалчиваются при всяческом раздувании второстепенных, производных). Настоящее назначение приведенных пассажей становится понятным, когда, в конце концов выдвигается, как будто «между прочим», тезис: «Кроме того (выделено мной. – В. С.): мы не имеем оружия, амуниции. Антанта нам может продать (а может, и нет? – В. С.). Но она хочет иметь гарантию, что мы не большевики, что мы тем оружием не будем бить ее саму. Ведь провозглашением войны мы покажем, что нам оружие нужно против русских империалистов»[52].

      Следует ли объяснять, что сущность вложенного в слова «кроме того» значительно превосходит вышеприведенное словотворчество? Разве что возникают естественные вопросы о том, откуда известно было о гарантиях, которых требовала Антанта, кому она их адресовала? Ведь в «Возрождении нации» да и позднее В. К. Винниченко не раз категорически утверждал, что официальных переговоров Директории с представителями Антанты вплоть до его отставки 10 февраля 1919 г. не было. Были же персональные акции правых элементов, среди них – атамана П. Ф. Балбочана, услужливая телеграмма которого к военному командованию интервенционистским корпусом дала основания СНК предъявить обвинение украинской власти в продажности[53].

      В подтверждение своей искренности В. Винниченко приводит даже извлечение из собственного дневника: «30.1.19. Эсеры ужасно озабочены новой «авантюрой» Директории. Первой авантюрой было восстание. Тогда они хватали нас за фалды, кричали караул и требовали от Национального Союза, чтобы он запретил нам всякие вооруженные выступления против гетмана. Теперь они голосят, что мы совершаем выступление против буржуазии. Эти кабинетно-газетные люди любят считать себя мудрыми, рассудительными политиками. Вчера они (лидер партии эсеров Мациевич) предлагали мне вступить в союз с Антантой, вследствие чего допустить по Украине «небольшие» антантские гарнизоны и выплатить помещикам за землю. Мои нервы до того истрепаны человеческой мерзостью, что я уже не мог с этими спасителями Украины говорить спокойно и едва не выгнал их из кабинета»[54].

      На самом же деле, когда Директория находилась в Виннице еще в первый раз (в начале декабря 1918 г.), тогда от лица С. В. Петлюры П. Ф. Балбочан вступил в контакт с французами. Конечно, для налаживания отношений важным условием было недопущение

51

Там же. С. 227–228.

52

Там же. С. 228.

53

Там же. С. 210–211.

54

Там же. С. 211–212.