Куда уходит кумуткан. Брат мой Бзоу. Евгений Рудашевский

Аюна.

      – Ау меня даже плохого нет…

      Аюна не знала, что сказать в ответ. Вздохнув, промолчала.

      Истории шамана были лучше любых сказок на ночь. Максим пробовал пересказывать их Саше, но путался в именах, названиях и в том, кто кого предал и кто кого полюбил.

      Максим предложил Аюне следующим летом переделать их штаб в юрту – такую же маленькую и уютную, как юрта, в которой жил Этигил. Аюне эта идея понравилась.

      – И никакой старик, никакая смерть нас оттуда не вытащат. Никому не поверим, кто бы нам ни предлагал бежать из «Бурхана». Будем там жить.

      – Жить? – удивилась Аюна.

      – А что? Если сделаем настоящую юрту. А к маме и Жигжиту будем ходить в гости на обед и ужин.

      – Можно, – улыбнулась Аюна.

      Она любила отца, любила всё связанное с шаманами и сама хотела стать шаманкой. Хотела, как и отец, помогать людям, лечить их. Но боялась тайлаганов[26] и кырыков[27] – жертвоприношений. Лишь однажды видела, как Жигжит острым ножом разрезает грудь барану, как погружает в него свою большую шестипалую руку и достаёт окровавленное, ещё живое сердце. Как в восторге выкрикивает заклинания, как бьёт в бубен над мёртвым животным, а его кровь, перемешанную с молоком и водкой, подносит эжину огня. Как крутится на месте, поднимая веер разноцветных ленточек на костюме, как трясёт головой, как трепещут толстые нити на его маске – они закрывали лицо, чтобы никто не видел глаза шамана. После этого Аюну преследовали кошмары. Казалось, что все ада округи собрались возле её двери и, разъярённые, колотили, требовали впустить их, даже защита из перьев филина не сдерживала их напора. С тех пор Жигжит не брал дочь на жертвоприношения, и Аюна стыдилась этого, считала себя слабой.

      Она хотела побороть страх перед умирающим животным. Вновь и вновь повторяла себе, что человек должен омывать руки кровью, что только окровавленными руками можно ухватить счастье, заставить его служить себе и тем, кто тебя окружает.

      В январе Аюна впервые устроила жертвоприношение возле «Бурхана». Максим и Саша помогли ей слепить снежного барана. Украсили его овечьим мехом, надели на него шерстяной пояс. Аюна окурила снеговика чабрецом. Била в ладоши, танцевала, вспоминая движения отца. Затем плеснула на снеговика красной гуашью. Ударила его деревянным ножом. Сказала Саше и Максиму, что после такого обряда их «Бурхан» будет под защитой, а сама ещё долго не могла избавиться от дрожи. Понимала, что однажды ей придётся убить живого барана. Надеялась, что этот день наступит нескоро.

      На прошлой неделе к Жигжиту приехали просители с Ольхона. Они отчаялись, не знали, как избавиться от родового проклятия. Три поколения их семью преследовали несчастья. Их дома горели, лошади умирали, мужчины спивались. После того как их единственный сын провалился на вступительных экзаменах и попал в армию, семья пришла искать защиты у шамана. Они боялись, что сын погибнет на службе, что их род, прежде большой и богатый, иссохнет и забудется. Жигжит обещал помочь.

      Он вывез просителей

26

Тайлаган – обряд жертвоприношения духам, хозяевам местных гор, рек, озёр и ключей, устраиваемый родом или союзом родов. Характер такого жертвоприношения – просительный.

27

Кырык – обряд жертвоприношения, которое совершает отдельная семья. Цель такого обряда – умилостивить разгневанного бога, пославшего болезнь или какое-либо другое несчастье. Выбор жертвенного животного зависит от того, какому богу его хотят преподнести: баран, козёл, корова, лошадь, редко – рыба. Бога выбирает шаман, который проводит обряд. В конце обряда жертвенное мясо съедают, а малую часть сжигают.