Ириада 2. Павел Михайлович Пуничев

не стали переключаться, не стали разбивать зеркало, как хотел того Диман, просто отключили его и запихали обратно в домик Георгия.

      – Это ни хрена ни какая не игра.

      – Засиделся я тут с тобой, – поддержал я брата, – а мне спать уже давно пора, бывай, малыш.

      – Ха, ха, Карлсон, тоже мне, нашелся, скажи лучше, что делать будем?

      – Надо с отцом серьезно поговорить, в игрушках такой фигни не бывает.

      – Он раньше двух дома не появится, мы за это время давно уже в Бастионе будем, хоть разведаем там, что к чему.

      – Во-первых, я не уверен стоит ли нам, вообще, в этом мире оставаться, а во-вторых, нас только что лишенная зубов пархучая мышь чуть не убила одной своей аурой, ты все еще думаешь, что нам предстоит легкая прогулка?

      – Назад-то пути нет.

      – Кнопка выхода, зато, есть.

      – Да, мы только с тобой в игру зашли, прогуляемся вперед, выйти мы всегда успеем.

      Я только обреченно махнул рукой, выдернул из насыпи факел и зашагал вперед вдоль бурного речного потока.

      Далеко я не ушел. Метров через пятьдесят, усыпанный галькой пол закрыла сеть тонких бурых лиан. Они росли от самой воды, пересекали нашу дорогу и цепляясь за неровности стены взбирались под самый потолок. Осторожный тычок в них факелом не принес никаких результатов, однако стоило мне на них наступить, как меня шандарахнуло таким разрядом электричества, что с головы чуть шлем не слетел, подброшенный вставшими дыбом волосами. Потом сеть из лиан отлепилась от стены, падая на меня и окутывая в свои энергичные объятия. А затем, оказалось, что это вовсе не лианы. Вода рядом со мной засветилась и забурлила, над ее поверхностью показалось два слегка косоватых глаза, покачивающихся на тонких стебельках. Вслед за глазами из воды показалась голова осьминога (хотя, судя по количеству щупалец, это минимум был стодвуног), он придирчиво осмотрел бьющуюся в его щупальцах добычу, и сочтя ее пригодной к употреблению потащил в свою зубастую пасть.

      – Фу, брось каку! – услышал я голос брата, но не успел обидеться, как в макушку головоногому влепилась такая молния, что попади в меня такая, от меня только неуничтожимый памперс бы и остался, однако стодвунога он лишь взбодрил. Электрические искры на его щупальцах забегали веселее, практически полностью парализуя мое сведенное судорогой тело. Я кое-как разжал челюсти и скомандовал:

      – Квакша, фас!

      Длиннющий язык влепился в ближний глаз монстра, Квакша поднапряглась, и.., конечно, не смогла подтащить к себе здоровенного стодвунога. Вместо этого она улетела к нему сама, запихнув вкусный глаз себе в пасть и начав с аппетитом его пережевывать. Судя по ее довольному виду, блюдо ей понравилось. А пару секунд спустя, до крошечного лягушачьего мозга дошло, что два глаза, в два раза вкуснее одного. Она протянула лапку к затрепетавшему на своем стебельке второму глазу, подтаскивая и запихивая и его себе в пасть. Упражнения по пожиранию всего и вся не прошли даром. Два глаза, каждый размером с небольшой мяч, с трудом, но влезли в ненасытную молотилку.

      Головоногий,