Агентурная кличка – Лунь (сборник). Николай Черкашин

подхватил капитан. – Слушай, Николай! Приходи завтра в комендатуру, то бишь в вашу ратушу. Я людей буду принимать. Мне переводчик нужен. Заплачу продуктами.

      «Это спасение!» – подумал Лунь, и ответил, забыв про немецкий выговор:

      – Обязательно приду.

      Тут капитан обратился к круглолицему офицеру.

      – Товарищ подполковник! Александр Трифонович, почитайте бойцам стихи. Пожалуйста! Они никогда живого поэта не видели!

      – Да пусть смотрят сколько хотят, пока живой! – усмехнулся подполковник.

      – Нет. Они вас послушать хотят. Вы же про нашу жизнь как никто пишите! Они вас любят. Почитайте!

      – Ну, раз любят – почитаю. А кашей накормите?

      – Еще и фронтовые сто грамм нальем!

      – Ну, ладно! Почитаю. На злобу дня, – подполковник расстегнул планшетку, достал блокнот, поворошил страницы.

      – Это наш поэт знаменитый! – толкнул комендант локтем своего переводчика. – Твардовский! Может, слышал?

      Лунь растерянно покачал головой, он и в самом деле никогда не слышал такого поэта. Шутка ли – с тридцать пятого года за кордоном Отечества.

      Подполковник встал на приступку кухни, снял фуражку, открыв густые русые, зачесанные назад волосы. Оглядел военную публику, уже обступившую кухню со всех сторон, и с улыбкой начал, будто не стихи читал, а просто разговор повел:

      Дельный, что и говорить,

      Был старик тот самый,

      Что придумал суп варить

      На колесах прямо.

      Суп – во-первых, во-вторых,

      Кашу в норме прочной.

      Нет, старик он был старик

      Чуткий – это точно.

      Слышь, подкинь еще одну

      Ложечку такую!

      Тут поэт в подполковничьих погонах взял лежавший поверх котлов черпак и показал слушателем, от чего те пришли в веселый восторг. Твардовский, не теряя темпа, продолжал дальше:

      Я вторую, брат, войну

      На веку воюю.

      Оцени, добавь чуток.

      Покосился повар:

      «Ничего себе едок —

      Парень этот новый».

      Ложку лишнюю кладет,

      Молвит несердито:

      – Вам бы, знаете, во флот

      С вашим аппетитом.

      Тот: – Спасибо. Я как раз

      Не бывал во флоте.

      Мне бы лучше вроде вас,

      Поваром в пехоте.

      И, усевшись под сосной,

      Кашу ест, сутулясь.

      «Свой?» – бойцы между собой, —

      «Свой!» – переглянулись.

      И уже, пригревшись, спал

      Крепко полк усталый.

      В первом взводе сон пропал,

      Вопреки уставу.

      Привалясь к стволу сосны,

      Не щадя махорки,

      На войне насчет войны

      Вел беседу …

      – Тёркин!!! – радостно заорали, зарукоплескали слушатели-бойцы. – Еще давай! Еще!

      Твардовский отмахнулся от настырного дыма, который вдруг повалил из трубы, как из паровоза, – это повар подбросил дровишек. Стихи стихами, а кашу варить надо.

      – Ну,