Предчувствия ее не обманули. Татьяна Полякова

забор, его поддерживали столбы из белого кирпича. Мы направились вдоль забора и наконец увидели дом, то есть сначала мы увидели парк, не сад, а именно парк с высоченными деревьями, в глубине парка стояло здание.

      – Впечатляет, – присвистнула Женька. – Неужто это мое наследство?

      – Родовое гнездо, – без намека на иронию заметила я.

      Малой скоростью мы проехали еще немного, дорога уперлась в ворота. Деревянные, резные, запертые на здоровенный замок. Рядом была калитка, ее изрядно перекосило, и закрывалась она неплотно. Я остановила машину возле ворот и повернулась к Женьке.

      – Ну что, идем?

      – А вдруг это вовсе не мои владения? – забеспокоилась она.

      – Сейчас выясним, – сказала я и направилась к калитке.

      Женька трусила рядом, оглядываясь с беспокойством. Калитка со скрипом открылась, когда я потянула ее на себя, в тишине звук этот вышел громким и почему-то пугающим. Я подумала, что тишина здесь стоит совершенно невероятная, ни шороха, ни звука, как будто все вокруг замерло в напряжении. Я сделала шаг вперед, а Женька схватила меня за руку.

      – Ты чего? – удивилась я.

      – Знаешь, Анфиса, мне все-таки кажется, это не тот дом.

      – Так давай спросим у хозяев.

      Я пошла по тропинке, Женька следовала за мной, чуть поотстав. От ворот до строения было метров сто, тропинка вела к высокому крыльцу. Я огляделась, все вокруг выглядело заброшенным, точно люди давно покинули это место. Дом был огромным, то есть поначалу я решила, что не такой уж он и большой. Двухэтажный, обшит досками, которые лет тридцать не красили, они успели почернеть от времени. На фасаде пять окон на первом этаже, и столько же на втором. Над крыльцом тоже окошко, но гораздо меньше остальных. Вокруг заросли крапивы, чуть в стороне скамейка, рядом с которой стоит ржавое ведро. Номер на фасаде отсутствует. Окна закрыты ставнями. Ступени крыльца подгнили, сквозь них пробивалась крапива. Когда-то дом выглядел величественно, но теперь от былого великолепия мало что осталось. Железную крышу давно следовало покрасить, как и сам дом. В двустворчатой двери, выкрашенной коричневой краской, которая успела облупиться, было небольшое окошко, его заделали фанерой.

      – Давай ключи, – сказала я Женьке. Та с неохотой полезла в сумку, достала связку и протянула ее мне.

      – Задорнов прав, – вздохнула она. – Здесь на ремонт уйдет куча денег.

      – Ты же дом продавать собираешься, – ответила я. – Следовательно, ремонт не твоя забота.

      Я вставила ключ, он легко повернулся в замке, и я толкнула дверь.

      – Подошел, – со вздохом заметила Женька, как будто это обстоятельство сильно ее опечалило.

      Мы сделали пару шагов и остановились. Откуда-то пробивался слабый свет. Я вспомнила, что ставни закрыты, распахнула дверь пошире и стала оглядываться в поисках выключателя. Женька заметила его первой, раздался щелчок, и вспыхнул свет. Мы стояли в просторном холле, впереди была лестница на второй этаж, на площадке между пролетами круглое окно, оттуда свет и пробивался. Слева открытая дверь вела в кухню. Мы шагнули туда и присвистнули.