Жасминовый вечер. Наталия Аверто

наутро сладостным зерном

      Вас покормить смогла из этой ниши!

2013 г.

      О тех, кто просил моей руки

      Был первым он, кто руку предложил.

      Взглянула вскользь – «Смешной! Какая жалость!»

      На станции состав притормозил.

      Схватив свой плащ, я вышла. Не осталась.

      Был ты со мной и руку попросил.

      Свербила мысль: «Не мой. Какая жалость!»

      Но скромным был, и детвору любил.

      И как-то вышло – я с тобой осталась…

      Был третьим тот, кто был уже чужим,

      И я чужой ему. Такая жалость!

      Он на прощанье руку предложил,

      И с ним сестрою я расцеловалась.

      Четвёртый был немолод. Уж пожил.

      Годился мне в отцы. Ну что за жалость…

      Он был несмел, как мальчик – и остыл.

      Как сеть гнилая, чувство разорвалось.

      Мой пятый был… Он был. Он просто – был.

      Его бы от себя не отпускала.

      Любви просил он, и руки просил.

      Рукою этой я любовь разъяла.

      А ты – воображаемый герой.

      Ты просто сон, но сон неотразимый.

      Второй, десятый, пятьдесят шестой —

      Какая разница! Отчаянно любимый.

      Ты пошутил – «Прошу твоей руки!»

      А я сказала – «Думать не моги!»

      А ты сказал – «Гляди, умрёшь с тоски!

      Уже ложится иней на виски!

      Вся жизнь твоя – как грёза наяву!

      Ты посмотри, ведь я не так живу.

      Огнём – ты будешь, тихой гладью – я.

      Скажи, родная, что теперь – моя!»

      Ты говорил со мной и говорил.

      А время вихрем нас несло – вот это жалость!

      Но ты за жизнь свою в словах скопил

      Всё лучшее, что нам с тобой досталось.

2013 г.

      Моя любимая рулит

      Моя любимая рулит большим «Меганом».

      Водит аккуратно, презирая дорожный слалом.

      Едет неспешно, не спотыкаясь, но беспокоясь,

      И лишь на трассе с восторгом

      Включает пятую скорость.

      Рвётся тяжелый седан в путь, почуяв дорогу.

      До губ твоих – сантиметры, малость, совсем немного.

      Климат-контроль включила, чтоб охладиться.

      Встречные-поперечные:

      Шины, капоты, лица…

      Машина парит над шоссе, как большой аэробус.

      Шутя обходит дальний шальной автобус.

      Зазевавшемуся «Гетцу» деликатно мигает фарами:

      Езжай, мол, или пусти —

      Тормозить некогда нам.

      Ам!

      Бежит, бежит асфальт под брюхом у светло-синего.

      Скажи хоть что-нибудь, милая, на светофоре приобними меня!

      Ан нет, лишь мигает панель бортового компьютера.

      Средняя скорость сто с остановками —

      Вдруг как стоячих справа обходит скутер.

      Ах!

      Вздрагивает антенна на крыше,

      Какая-то донна поёт на сидюшнике – выше, выше.

      И вроде Пиаф или кто, или Матье, быть может,

      Я глупо злорадствую: «Ты так не можешь,

      Не сможешь!»

      Доссен о любви запел. Ты всё гонишь, гонишь,

      Шумахерша