В школе юных скаутов. Поиски клада. Эдуард Веркин

столовой для монахов…

      – А что, монахи сами себе столовую построить не могут? – пробурчал Витька.

      – Скаут не спрашивает, скаут делает, – сказал Буров. – Ты хочешь стать скаутом?

      – Мечтаю, – ответил Витька и, чтобы пробудить в себе хоть какую-то бодрость, представил сундук с сокровищами.

      – Тогда отжимайся, – Буров указал прутиком на землю.

      Витька принял упор лежа и стал отжиматься. Пока он отжимался, Буров выволок из палатки полусонного Жмуркина и пристроил его рядом с Витькой и Генкой. Хитрый Жмуркин не протестовал, отжимался хотя и плохо, но с видимым усердием и удовольствием.

      Генка выдохся и свалился на хвою. Он отжался около восьмидесяти раз. Витька отжался всего сорок, а Жмуркин и того меньше – двадцать.

      – Доходяги, – сказал Буров. – Пока вы недостойны быть скаутами, пока вы только кандидаты. А еще деревенские… Идите умываться.

      – А где умывальник? – наивно спросил Жмуркин.

      – Какой умывальник?! – заревел Буров. – Скауты умываются в реке!

      Умывшись в реке, посмотрев на молящихся скаутов, позавтракав рисовой кашей с килькой в томатном соусе, ребята отошли на берег держать совещание.

      – Через пять минут построение, – напомнил Жмуркин.

      – Что-то мне не нравится быть скаутом, – сказал Генка. – Концлагерь «Солнышко» какой-то. Зарядка, каша с комарами… Не удивлюсь, что этот Сережа Буров вечером на дискотеке прокрутит нам парочку дисков. Пулеметных.

      – Дискотеки не будет, – заметил Витька. – Будут песни у костра.

      Витька невесело хмыкнул.

      – Кстати, нам, между прочим, выпала большая честь, – Жмуркин поглядывал на часы. – За то, что мы защитили вчера скаута, нас определили в восьмерку к самому старшему скаут-мастеру Бурову! Восьмерка называется звено, впрочем, Колька, ну тот, вчерашний скаут, сказал, что в каждой республике все по-своему. По демократическим принципам. Где дружины, где отряды, где восьмерки, где звенья, черт ногу сломит, я ничего не понял… Сам Буров любит, чтобы были восьмерки. А Буров самый крутой! И мы в его восьмерке.

      – Обрадовал, – Генка пнул сосну, с сосны упала шишка.

      – Мне кажется, – сказал Витька, – мы не выдержим этого лагеря…

      – Да уж…

      – Вы что?!! – Жмуркин перешел на шепот. – Первый день здесь, а уже скисли? Забыли, зачем мы здесь? Забыли про сокровища?

      Генка с сомнением посмотрел на Витьку и на Жмуркина, потом продекламировал:

      – Как-то, уставши от будничных дел, мальчик Шварценеггером стать захотел. Гири качал, обливался водой… В гробу он лежал, как Арнольд молодой…

      – Это уж точно, – Витька потер ноющие от отжиманий руки. – Быстрый и дохлый…

      – Прошлым летом мы по тайге неделю бродили – и ничего! – напомнил Жмуркин.

      – Там не было Сережи Бурова… – заметил Витька.

      С поляны послышался колокол.

      – Пора! – Жмуркин кивнул на полянку. – Пойдемте на перекличку… Клад стоит Сережи Бурова…

      Скауты уже сбегались к поляне. Вид у всех был торжественный