Оплаченный диагноз. Татьяна Устинова

не будем об этом? – Я поежилась.

      – «Не думай о коронавирусе – и он не подумает о тебе» – такой твой принцип? – хмыкнула подруга. – Э нет, дорогая, от этой заразы не получится спрятаться. Разве что в бункере, метрах в пятидесяти под землей, прервав все контакты с поверхностью годика на полтора-два. – Она замолчала и задумалась – должно быть, прикидывала, не знает ли какого-нибудь подходящего бункера.

      Пока Машка размышляла, я доела свой пирожок с творогом, почему-то сделавшийся почти безвкусным, допила чай и встала:

      – Все, надо бежать. У меня сейчас еще одно судебное заседание…

      – Угу. – Подруга, не вынырнув из раздумий, кивнула. Очнулась и спохватилась она, когда я шумно задвинула стул: – После работы уделишь мне полчасика? Хочу все-таки заглянуть в еще один магазин.

      – Полчасика – да, но не больше. У меня на вечер наполеоновские планы – борща наварить и котлет нажарить.

      – Непременно с луком и чесноком! – встрепенулась Машка. – И побольше их, побольше!

      Обоснованно опасаясь, что сейчас она снова начнет нахваливать свои чесночно-луковые противовирусные котлетки, и не желая продолжать тему модной инфекции, я только кивнула и поспешила удалиться.

      В свой кабинет забежала лишь затем, чтобы облачиться в мантию, и снова пошла в четвертый зал – на почетное, но продуваемое сквозняком из щели в окне судейское место.

      Только вечером, уже собираясь уходить с работы и запихивая в объемистую сумку папки с делами, которые собиралась просмотреть дома, я вспомнила про сиротевший без меня день-деньской мобильник. Прежде чем сунуть его в карман, посмотрела, нет ли пропущенных вызовов.

      Они были. И много! Еще утром мне как никогда ранее настойчиво звонила Натка. Она набрала меня девять раз!

      – Могла бы в десятый, юбилейный, голосовое сообщение оставить, – пробурчала я встревоженно и виновато.

      Сразу же попыталась перезвонить сестре, но она не ответила.

      – Теперь сама трубку не берет! – Я не знала, что и думать.

      Может, это симметричный ответ? Я не отзывалась на звонки Натки утром, и теперь она меня наказывает?

      Но я просто не могла разговаривать – при исполнении была! Все мои немногочисленные родные прекрасно знают: звонить мне нужно или до девяти, или уже после восемнадцати. А лучше даже после девятнадцати, потому что за рулем я по телефону стараюсь не разговаривать… Но что же стряслось у Натки?

      Я позвонила Сашке.

      – Ничего не покупай, у меня сегодня разгрузочный вечер! – сразу же заявила дочь, упреждая мой обычный вопрос – что приготовить на ужин.

      – Я по другому поводу, Саш. Тебе тетя не звонила?

      – Натка?

      Сестрица, кокетничая и молодясь, просит племянницу называть ее по имени, как подружку-ровесницу. Сашка, девочка добрая, желание тетушки уважает.

      – Натка, Натка, кто же еще, у тебя другой тети нет!

      Тут мне неожиданно подумалось: вдруг и этой тети уже нет? Может, Натка названивала мне, оказавшись