Клюква со вкусом смерти. Наталья Хабибулина

Дусю. Спать ему не хотелось, и после немудрящего, но сытного деревенского ужина, он стал расспрашивать старушку о делах деревенских.

      Та с удовольствием поддержала разговор.

      Выключив свет, старушка зажгла, по своему обычаю, керосиновую лампу.

      В доме было тепло, за печкой «пел» сверчок, которого баба Дуся ласково называла Свирькой. На скамье у печки мурлыкал большой черно-белый кот, а у порога лежала беспородная собачонка, со сломанной лапкой, которую баба Дуся подобрала, по доброте душевной, на дороге и теперь лечила. Собачонка благодарными глазами смотрела на свою спасительницу и, позевывая, слушала разговор. На столе пыхтел пузатый самовар; колотый сахар и маковые булочки с вареньем казались Косте верхом сладкой радости, всё напоминало ему о его собственной бабушке, которой уже давно не было на этом свете, о её маленькой избушке в далёкой сибирской деревеньке, куда Костя с матерью уехали во время войны.

      – Вы, милок, сюда, говорят, приехали найти настоящего убивца Анфиски Гребковой? – Костя замялся, не зная, как ответить: Андрей Ефимович сказал, что цель визита – проверка по убийству Гребковой. Это скрывать у них нет причин, да и в деревне, практически, нереально, лишь можно вызвать ненужные затруднения в расследовании. Предупредил так же, чтобы Воронцов слушал и фиксировал каждое слово, сказанное любым жителем деревни, будь то ребенок или седовласый старик. Но лишнего говорить не следовало.

      – Ладно, можешь не отвечать, понимаю… Но если хочешь, я тебе кое-что расскажу, – баба Дуся налила Косте чай в большую кружку, – а ты пей, милок, пей, чай с травками, полезный, и слушай. Значит так, скажу тебе сразу, про это тебе поведают и другие: живет в нашем лесу лешак, и все думают, что он-то и убил Анфиску.

      – Кто-кто? – Костя округлил глаза.

      – Не перебивай, слушай! Потом спрашивать будешь, а то собьёшь меня с мысли. Началось это в далёкие-далёкие годы, в самом начале века. Было мне в то время шестнадцать лет, как и моим подружкам. Среди нас была Парашка, девка не красавица, но уж больно боевая, задорная. Леса наши знала, как свою улицу. По грибы ли, по ягоды мы только с ней ходили. Уведёт, бывало, нас за много вёрст от деревни, мы уж и трясёмся, и оглядываемся, а ей всё нипочем. Приведет в такое место, где и грибов наберем – не донести, и ягод полны лукошки, и спокойно идёт назад. Вроде место незнакомое, а глядь – среди деревьев наша деревенька вдруг покажется. – Баба Дуся шумно отхлебнула чай: – Простыл уже, подогреть надо бы… Так подробно рассказываю почему? Поймёшь, если дальше будешь слушать.

      Старушка встала, нащипала лучины и разожгла заново самовар. Костя зевнул.

      – В сон, никак, потянуло? Погоди, сейчас свеженького попьем – отпустит. Без чая в деревне вечер не вечер. Деды наши по нескольку самоваров выпивали. Мой чай и сон принесет чистый, и пробуждение будет лёгким. – Она села напротив Кости и, сложив руки на столе, продолжила: – Вот, значит, одним днём отправились мы с подружками по грибы, в то лето их было видимо-невидимо, и идти-то за ними далёко было без надобности, потому и бродили в ближнем лесу. А как домой