Тёмных дел мастера. Книга первая. Алексей Берсерк

были подбиты лёгким подшёрстным мехом, растущим у северных волков на груди и животе. Такой мех позволял ногам дышать в зной и не давал замерзать в холод.

      Выйдя в коридор, Гортер первым делом решил заглянуть в каюту адъютантов. После вчерашних слов Фернарда им овладела некая доля любопытства по поводу того, как магия заживляет раны, и остаются ли от этого заживления какие-то последствия. Хотя сейчас по большому счёту ему просто хотелось заиметь себе какого-нибудь проводника, который мог бы облегчить его передвижения по галере. Однако, отворив дверь, Гортер с удивлением обнаружил, что Фернард вместе со своими товарищами уже куда-то подевался. Их кровати оказались заправлены, каюта прибрана, а вчерашняя кровь, вытекшая на дощатый пол, была старательно стёрта. «Кажется, этим недотёпам не очень-то хотелось, чтобы о случившемся узнал кто-нибудь ещё, кроме тех, кто вчера уже видел их «неудачный магический предмет», – подметил про себя Гортер. Следопыт закрыл дверь, постоял пару секунд в коридоре, что-то обдумывая, и, развернувшись налево, уверенными шагами направился к лестнице в конце коридора, ведущей на нижнюю палубу.

      В отличие от той позолоченной лестницы, которая сопровождала новоприбывшего пассажира галеры с верхней палубы на среднюю, эта была сделана из простого, но добротного железа и напоминала, скорее, лестницу амбарного погреба. Следопыт осторожно спустился по ней вниз.

      Нижняя палуба «Святой Валентины» не была похожа на то, что Гортер уже успел повидать на этом судне, и будто жила своей собственной жизнью, отдельно от всего того, что находилось выше неё. Здесь не висело позолоченных гобеленов на стенах, не было постелено мягких ковров под ногами, не стояли кровати с резными ножками или пружинящие диваны. Грубая, посеревшая от времени и речного воздуха доска выстилала здесь почти всё, куда только ни падал взгляд, кроме одной единственной стены, находящейся на противоположном конце палубы. В два ряда между лестницей и этой стеной стояли ввинченные в палубу широкие скамьи гребцов с дополнительными деревянными колодками в своём основании для упора ног. Было заметно, что когда-то под каждой скамьёй располагались и цепи от кандалов, о чём свидетельствовали следы на полу и круглые крепёжные кольца, которые по непонятным причинам до сих пор не были сняты. В том месте, где скамья упиралась в борт галеры, зияло бортовое отверстие для большого галерного весла. Оно оставалось достаточно широким для того, чтобы при необходимости все вёсла могли быть подняты и по команде утянуты внутрь, если задует хороший попутный ветер, и громоздкое судно уверено сможет продолжить движение на одних парусах. Однако что-то подсказывало Гортеру, что такое происходило нечасто.

      На скамьях в потрёпанных одеждах сидели гребцы – простые люди из живущих в деревнях и сёлах рабочих, которые взялись за весло каждый по своей собственной причине. Но какой бы ни была эта причина, одно было ясно наверняка – эти люди оказались здесь не от хорошей жизни. Ведь работа